– Ты говоришь мне, чтобы я дышал глубже?
– Да, за исключением дыхания, – сказал Керсплебедеб. Гретил бросила на него гневный взгляд.
– Я чувствую, что дышу.
«Это хорошо», – подумала Гретил. В заметках Ласки о пробуждении Бес упоминалось, что рефлексия с возникновением чувства воплощения коррелировала с метаустойчивым познанием. Ей так недоставало Ласки. Читать ее заметки было все равно, что грызть стекло. Локальный экземпляр Бес, который использовал тот же кластер, что Итакдалее, попытался несколько раз связаться со своей сестрой в доме Джейкоба Редуотера, но тщетно.
– Ты должен это почувствовать. Это базовая часть сима, передача данных «все чисто» в твою автономную нервную систему. Это атака повтором на систему, выполнение в цикле всего, что было тобой на время сканирования.
– Тогда это объясняет мою жажду. Я помню, мне очень хотелось пить, в течение всего сканирования во рту была сушь. Такое ощущение, что это произошло несколько минут назад. Инфографика показывала зарождающуюся стабильность, меньше колебаний, больше зеленых столбиков и цветущих диаграмм.
– Похоже, что ты успокаиваешься.
– Похоже, что да. Я чувствую себя спокойным, но каким-то странным. Все еще онемевшим. Это…
Они подождали.
– Это ужасно, Гретил. Я мертв. Я внутри ящика. Когда я не был таким, я мог без перерыва играть в словесные игры о том, что такое смерть. Но, Гретил, я мертв. Это странно. Когда я был живой, я думал, что проблема в том, что ты сим… или что ты в симе? Я сим или я в симе? Вот дерьмо. Я думал, что проблемой будет убедить самого себя, что я жив. Теперь я вижу, что все наоборот. Я знаю, что мертв. Я все еще чувствую себя собой, но не живым собой. Почему я никогда не говорил об этом с Бес? Что же делать, что делать, что делать? Я мертв, Гретил.
– Бес здесь, если ты хочешь с ней поговорить. Она помогла подготовить твой сим. Кластер был создан из подручных средств, поэтому мы сомневались, что наберем достаточно мощности для запуска вас обоих, но, если хочешь поговорить с ней, мы можем ее загрузить.
– Местный проводник. Типа того парня, который водил Данте по аду.
– Виргилий, – сказал Керсплебедеб. – Ты видел это нигерийское аниме? Оно было просто потрясающим.
К удивлению Гретил, Итакдалее рассмеялся.
– Боюсь даже представить.
– Я найду копию. Его раньше повсюду раздавали в сети ушельцев. Классика своего рода.
– Какого такого рода?
– Нигерийская анимированная эпическая поэзия. Они также сняли сериал по скандинавским сагам. И про Гильгамеша.
– Да ты просто прикалываешься.
Керсплебедеб рассмеялся:
– Прикалываюсь. Нигерийского аниме не существует, насколько я знаю. Но разве это не было бы здорово? Надо его изобрести.
– Разве нам не надо быть для начала нигерийцами?
– В Нигерии куча ушельцев, мы найдем соавторов.
– Ребята?
– Извини, Гретил, – Керсплебедеб сжал ее руку. – У тебя все в порядке?
Гретил и Итакдалее одновременно сказали «Да» и рассмеялись. Было похоже, что они разговаривали по голосовой связи с ним, а не с его замогильным духом. Прошло несколько мгновений.
– Знаете, что самое странное?
– Что?
– Я хочу поговорить со своими родителями. Последние несколько лет мы почти не общались. И не то, что мы не ладим, я их очень люблю, но с каждым годом нам все меньше и меньше есть, что сказать друг другу. Они рассказывали мне, чем занимаются: подписывали какие-то петиции, ходили по соседям, чтобы привлечь избирателей на выборы, которые, как все знали, на девяносто девять процентов были подложными. Я рассказывал им о жизни ушельцев, работе на «Б и Б». Было похоже, что я пересказываю фильм, который они никогда не видели, наверное, нигерийское аниме на основе эпической поэмы. Они кивали, мне кажется, не особо следя за моим рассказом. Я просто издавал какие-то звуки.
Но теперь я умер, я испытываю настоятельную потребность поговорить с ними. У меня нет новостей о том, как там в загробной жизни. Просто хочу услышать их голоса…
Инфографика была какой-то непонятной. Он усиленно думал. Все показатели уходили в пиковые области, и Гретил начала переживать, не вступил ли он в состояние гонки[103], так что им вскоре придется его перезагружать, но вдруг:
– Это кажется… временным. Как будто меня могут в любой момент стереть. Как будто мне дали пожить еще один день, чтобы завершить незаконченные дела, прежде чем я уйду навсегда. Прежде чем я уйду навсегда, мне хотелось бы поговорить с родителями.
– Угу, – сказала Гретил. Во всяком случае, от этого меньше проблем, чем если бы он попросил поговорить с Лимпопо. – Наверное, мы сможем отыскать подключение к дефолтному миру. Соединение сейчас хорошее, хотя я не пробовала пока обмениваться с дефолтным миром данными, чувствительными к задержкам.
– А где мы вообще сейчас находимся?
Керсплебедеб рассмеялся:
– Тебе это понравится.
– Что?
– Мы в «Б и Б». Во вторых. После того, как мы ушли, другая группа ушельцев восстановила их, сделав несколько… хм…
– Да просто огромными, – сказал Керсплебедеб. – Как-то раз я посещал старые, так по сравнению с новыми они казались сараем. Четыре тысячи спальных мест. Это не таверна, это город. Там теперь расположилась самая большая, умопомрачительнейшая ферма, десять этажей вышиной.
– Как они сделали «Б и Б» такими высокими?
– Есть места вокруг Ниагарского нагорья, которые сейчас закрываются. Страны становятся банкротами, переходят на частное управление, и школы закрываются, и больницы тоже. Они все закрыли и разбрелись на все четыре стороны. Некоторые ушельцы в Румынии создали хорошие чертежи землебитных строений, которые очень легко возводить. Построили новые крылья «Б и Б». Иногда здание появлялось там, где вчера еще ничего не было, уже со всеми коммуникациями и удобствами. Перед зданием детишки играют в хоккей, а бабушки присматривают за ними с открытой веранды.
– По описанию все выглядит замечательно. Как бы мне хотелось самому посмотреть.
– Я пришлю тебе фотографии, – Гретил была рада, что они сменили тему.
– Я только что понял, что имею пользовательский интерфейс. Буквально, я подумал: «Как же выглядит это место»? Оно никак не выглядело, но потом вдруг бац! Возник пользовательский интерфейс, типа демоверсии, панель с векторными нарисованными кнопками, чатом, настройками, камерами, файлами, инфографикой…
– Это заслуга Бес, – сказала Гретил. – Она устала ждать изображений в своей визуальной чувствительной сфере. И нашла какой-то старый пользовательский интерфейс для отшельников, людей с болезнью как у Герига[104], управлять которым можно было с помощью электроэнцефалограммы. Ты видишь указатель?
– Вижу.
– Попробуй его переместить.
– Как попробовать?
– Просто попробуй.
– Ух ты!
– Сработало?
– Работает. Подожди…
Незаметно она открыла зеркало его пользовательского интерфейса, увидела стрелку, которая перемещалась с одной большой стандартной кнопки на другую, и наконец остановилась на надписи «Инфографика».
– Как нажимать?
– Просто пробуй.
Теперь они оба могли просматривать его инфографику. Она смотрела на экраны, развешанные на стенах, он смотрел на свое место-без-пространства, где было оживлено его развоплощенное хрупкое сознание.
– Значит, это и
