Спустя пять минут мы получаем свои задания, и вот тут ни мне, ни Томасу не до смеха. В качестве наказания мы вынуждены написать огромное сочинение на тему «Кем вы хотите стать в будущем». Увидев тему, я нервно хихикаю. Стою у стола, верчу в руках карандаш и думаю. Хорошее задание, вот прям очень. Будущее. Смех да и только. Не факт, что я до следующего года доживу, а тут про явно далекое будущее.

-Ньют, кем бы ты хотел стать в будущем?

Я оборачиваюсь на голос Томаса. Он грызет ручку и заинтересованно смотрит на меня.

— Томми, я не знаю, что мне делать после занятий: дунуть или нюхнуть, а ты про будущее. Лучше бы спросили о том, кем я буду в следующей жизни.

— В следующей жизни? Я бы хотел быть карликовым слоником, — Томас улыбается. Не так, как прежде. Не то чтобы я видел его настоящую улыбку раньше. Я думал, что он искренне улыбается рядом с Минхо. Нет. Это все не то. Не та улыбка. От этой… ноги подгибаются. Будто весь мир переворачивается, будто планеты взрываются.

И я даже уже не обращаю внимание на абсурдность сказанного им в ответ на мою фразу. Такая глупость из его уст. Но я даже не обращаю на нее внимание.

Эта чертова улыбка правда настоящая. Его. Такая живая. Я никогда не видел Томми таким…красивым. Не знаю, что на меня находит, но мне хочется коснуться этой улыбки. Она будто смывает все его грехи, всю ту грязь, которая остается на нем после многочисленных прикосновений. Эта улыбка может спасти, когда стоишь на краю пропасти. Спасти. Но не меня.

Кажется, он становится моей личной пропастью, моим грехопадением.

========== Часть 10 ==========

Я опираюсь на стенку душевой кабинки и пытаюсь унять дрожь в руках. Последствие бессонной ночи, пьянки, усталости от бесконечных занятий, терапий у психолога и от того кошмара, что творится сейчас в общежитии. Спустя три дня после проверки тут началась такая вакханалия, что я стал уходить ночевать к Арису, в комнате которого по сравнению с нашей было тихо. Потому что на нашем этаже постоянно грохотала музыка, шатались толпы пьяных учеников, в числе которых был Томас. Угашенный, пьяный, с алеющим на шее засосом. Его хотелось не ударить. Ему хотелось въебать. Потому что это шатающееся тело не было моим соседом, оно было просто… шлюхой. Каждую ночь я уходил к Арису, с которым мы спокойно сидели до утра. Я курил, а мелкий просто точил пирожные, которые я приносил из столовой. Сладкое все же меньше вредит здоровью, чем никотин, так что пусть кушает. Я все равно не фанат мучного. Под утро мы засыпали, развалившись на широкой кровати Ариса, к обеду просыпались и шли в столовую. Потом я шел на наказание за мой длинный язык, строча одно сочинение на бесполезные темы за другим, а потом еще и к психологу. К вечеру возвращался вымотанный, но в свою комнату заглядывал лишь на пару минут, чтобы убедиться, что Томаса опять нет. И уходил.

Этой ночью:

Захожу в комнату Ариса. Мальчишка сидит на подоконнике и курит. Курит. Арис.

— Ты хоть понимаешь, что я сейчас пропишу тебе пизды? — говорю я, забирая у Ариса зажигалку и закуривая сигарету из своей пачки. Точнее из пачки Томаса. Не знаю, каким образом, почему, но эти ментоловые сигареты, мои нелюбимые, оказались у меня.

— Я просто решил попробовать, — Арис пожимает плечами и стряхивает пепел. Затягивается. Слишком глубоко, не закашлявшись. Явно ведь не первый раз курит.

— Что-то случилось? — спрашиваю настороженно, боюсь, что он замкнется в себе и не станет отвечать. Почему-то, глядя на Ариса, каждый раз создается впечатление, будто он замкнутый, нелюдимый, постоянно грустный. Вот только со мной он другой. Он психует, как и любой подросток, веселится, болтает. И скучает. Вот только явно не по сестре. — Это из-за Галли?

Услышав это имя, которое теперь меня бесило больше, чем Минхо, который пока что не отсвечивал, Арис вытягивается в струнку. Точно, из-за Поултера. Пойти что ли ударить его?

— Я ему совсем не…

Я понимаю, что хочет сказать Агнес. Не нужен. Хочется сказать ему жестокую правду, которую он не видит за призмой своей болезни, но как можно, смотря в эти голубые глаза, сказать то, что ранит его?

— Я ему не нужен, — выговаривает наконец парень и докуривает. Растирает окурок по подоконнику с внешней стороны открытого окна и выкидывает на улицу. Я делаю одну глубокую затяжку и отправляю тлеющую сигарету вслед той.

— Ты ему нужен, — говорю я, выпуская дым. — Просто не так, как, например… Черт, не могу придумать пример.

— Как ты Томасу, — внезапно, но тихо, на грани слышимости произносит Арис.

Поворачиваюсь к нему как в замедленной съемке. Хочу попросить его повторить, но дверь в комнату открывается. Резко, с грохотом об стену. Я уже успел напрячься и сжать руки в кулаки, чтобы дать в рожу разъяренному Галли, хлопающему дверьми, но мой порыв резко прерывают. В комнату действительно заходит Галли, оставляет открытой дверь, и из-за сквозняка в комнате Арис сильнее кутается в толстовку. Поултер подходит к парню и, нагло игнорируя меня, снимает Агнеса с подоконника. Берет руками за талию, чуть обнимает, поднимает и опускает на пол. Всё так, своими глазами видел.

— Эм… — я даже не нахожу, что сказать. Галли явно пьян. И отпускать с ним Ариса я не хочу. Но Агнес смотрит на меня своими ангельско-голубыми глазами, и я не в силах возмущаться. Знает на что давить. Поултер молча уносит улыбающегося Ариса в сторону своей комнаты, а я, если честно говорить, кошмарно раздосадован. А поэтому не нахожу ничего лучше, чем пойти в ближайшую комнату, где грохочет музыка, и нажраться.

Открываю дверь, находящуюся всего через две от моей. И сталкиваюсь с Терезой. Среди массы людей, сигаретного дыма и психоделическими мерцающими огнями я сталкиваюсь именно с Агнес. Ее черные волосы убраны в высокий хвост, а вместо синей майки, которую можно и не надевать, потому что тела она скрывает по минимуму, на ней черная водолазка под горло.

— О, Ньют, присоединяйся, — она тянет меня за руку, заставляя танцевать. Закрытую водолазку компенсируют ну очень открытые шорты. Они даже не до конца прикрывают ее попу, и стоит признаться, да, зад у нее шикарен. Она танцует около меня, и я даже не замечаю, как в