— Не сомневался в тебе как в воине, трибун! Разреши поблагодарить за отличный поединок, — император умылся и теперь подставлял плечи рабам, отвечающим за его одежду, которые сейчас стояли со свежевыстиранной тогой в руках.
Гайя склонила голову, как этого требовал устав.
Она тоже поспешила привести себя в порядок — впереди был целый день, и вечером ей вновь придется переступить порог триклиния, но уже в более приятной для себя роли, в форме и при оружии. Гайя знала, что вечером ее ждет и еще одна приятная вещь — с ней в паре будет Кэмиллус. Жаль, не удастся поговорить — разве что обменяться взглядами.
Шли дни — днем они с Кэмом сменяли друг друга, а в те моменты, когда император находился среди людей — в Сенате, в своем пиршественном зале, посещал представления в Цирке и участвовал в церемониях, они охраняли его вместе.
Незаметно приблизился праздник Геркулеса, праздновавшийся за два дня до августовских ид. Октавиан собирался лично руководить церемонией на правах Верховного понтифика, и Гайя с Кэмом, в парадном вооружении, шагали следом за ним, слегка приотстав. Дорогу впереди уже проверили Дарий с ребятами, и Гайе с Кэмом оставалось заметить первыми тех, кто попытается кинуться к императору сквозь оцепление урбанариев, стоявших вдоль всего Бычьего форума по дороге к храму Геркулеса Оливария, построенного больше ста лет назад разбогатевшим торговцем. Круглое небольшое здание, со всех сторон окруженное колоннадой и украшенное на крыше статуей Геркулеса, было украшено гирляндами лавра и цветов.
Октавиан начал уже всходить по ступеням, приветствуя собравшуюся нарядную толпу, как, неслышный за букцинами и флейтами, просвистел небольшой метательный кинжал с простой неотделанной рукояткой. Гайя успела развернуться, закрывая собой императора, и услышала, как лезвие грохнуло о пластину доспехов слева под грудью — как назло, удар пришелся в те ребра, что треснули тогда на арене и с трудом срослись из-за того, что она не могла найти время отлежаться, пока не едва свалилась со ступенек Палатинской лестницы.
Гайя одновременно скрипнула зубами и лязгнула мечом, вставая в позицию. Она должна была дать время Кэму утащить императора в распахнувшиеся уже раньше времени двери храма — это сработали стоявшие у входа в святилище преторианцы. Едва Кэм, закрывающий собой императора, и в силу своего роста обошедшийся без унизительного нагибания охраняемой особы, скрылся в храме, двери закрылись наглухо, и преторианцы приготовились насмерть стоять, пока не придет подмога.
Гайя уже сцепилась сразу с двумя нападавшими, а вокруг урбанарии успокаивали как могли истерически вопящую толпу — римляне пришли на радостный праздник, а попали на очередной беспорядок, и не известно, все ли были разочарованы. Некоторые даже пытались пробраться поближе — посмотреть, что же происходит и кто пока что побеждает. Вообще-то, никто в толпе и не сомневался, что победят преторианцы — жить в мирном городе хотели все. Но вот зрелище поединка захватывало. Многие по грации движений сумели распознать, несмотря на металл и кожу доспехов да опущенный налобник шлема, в оставшемся отбивать нападение телохранителе девушку, и теперь толпа привставала на цыпочки и перешептывалась:
— Вот болваны дуболомные! Сами сбежали, особенно конь тот здоровенный, откормился выше самого богоподобного императора!
— Не выше, а длиннее…
— Да какая уж тут разница, если девчонку оставили отбиваться… Ой, что сейчас будет…
Гайя свалила одного за другим своих противников, пока Дарий и его ребята мгновенно выцепили из едва сдерживаемой урбанариями возбужденной толпы их сообщников. Она постаралась не убивать — и это оказалось для нее сложнее. И без того от боли в ребрах начинала кружиться голова, а рука еле удерживала сразу ставший неподъемным самый обычный небольшой круглый щит, а ту еще пришлось сдерживать каждое свое движение. Ранить и обездвижить поганцев все равно пришлось — и она с раздражением заметила брызги чужой крови на своей тунике и обнаженных руках.
— Отходи, — это Дарий оказался рядом, и его ребята уже уволакивали оглушенных и подраненных ею злочинцев. — Цела?
Он незаметно помог ей подняться — Гайе пришлось встать коленом на грудь одного из нападавших, все еще пытавшегося проявить прыть и вырваться.
Девушка, убедившись, что на Бычьем форуме постепенно воцаряется порядок и жрецы-понтифики сумели сделать то, что не удалось до конца урбанарям — укротить толпу. Церемония, так грубо прерванная невиданным зрелищем поединка инмераторского личного тедлохранителя с двумя нападавшими на ступеньках храма Геркулеса, да еще и телохранитель оказался девочкой, легко прыгавшей по лестнице, не оставляя противникам ни малейшего шанса, несмотря на то, что ее доспехи на груди слева были ощутимо смяты ударом прилетевшего из толпы кинжала.
— Метатель? — еле слышно, одними губами спросила она Дария, зная, как разносится отсюда звук.
— Таранис сработал чисто. С крыши храма Фортуны. Он выше, и оттуда все видно. Так что второй нож он бросить не успел.
Гайя мысленно поблагодарила синеглазого кельта — она понимала, что внезапно брошенный первый нож могла бы пропустить и она, особенно если метатель опытный и не будет долго изготавливаться и пыхтеть, прилаживая оружие в ладони.
— А гады откуда вылезли? Опять урбанарии прозевали? Они ж тут с ночи! — она вбросила клинок в ножны, радуясь, что успела обтереть его об поганцев.
— Зашли через Большую клоаку… Помнишь, мы еще тогда предупреждали!
Она кивнула и скрылась в дверях храма, послушно приоткрывшихся при ее приближении.
В небольшом помещении храма спрятаться было негде, но ни Кэма, ни Октавиана она не обнаружила.
— Охранник увел светлейшего императора во дворец подземным ходом, — шагнул к ней жрец. — Воин, ты ранен? На тебе кровь…
— Нет, — ответила она внезапно охрипшим от наваливающейся усталости и боли голосом, оглядываясь поверх его головы в поисках двери в подземелье, чтобы догонять Кэма. — Давно ушли?
Жрец, с первой фразы не понявший ничего, теперь явственно услышал не вытравленные никакой строевой нежные переливы ее негромкого голоса и обомлел:
— Ты женщина?!
— Трибун преторианской гвардии. Проведи меня к проходу…
Жрец, не в силах открыть рот снова, молча распахнул перед ней дверь, укрытую за драпировками, и она побежала по крутой лестнице вниз. Квинт сделал все, как она и просила — лестница и коридор за ней были очищены от рухляди и освещены медленно горящими самыми экономными факелами. Она как сердцем чувствовала, что могут возникнуть сложности и
