Эленриэль старалась гнать мысли о том, что это может быть их конец. Вот когда какой-нибудь шальной Урук-Хай снесет ей голову, вот тогда и будет этот самый «конец», решила она. Хотя, сохранять оптимизм, когда все вокруг готовы носиться с воплями: «Мы все сейчас подохнем, черт подери!» было несколько сложновато.

...Эленриэль, конечно, понимала, что в распоряжении Теодена не так много опытных воинов, а когда будущее целой страны находится под угрозой, к вооружению можно призвать и простых крестьян, но давать в руки меч двенадцатилетним мальчишкам... И именно тогда, в ту самую минуту, наблюдая, как один из воинов забирает у рыдающей матери сына-подростка, Эленриэль с пугающей ясностью осознала всю мрачную реальность Хельмовой Пади. Что могут сделать две тысячи человек из которых меньше одной трети действительно обученных солдат против десятитысячной армии не знающих пощады орков?

– Возвращайся к женщинам и детям.

Эленриэль обернулась.

Рядом с ней стоял Арагорн.

- Мы ведь не переживем эту ночь, да? – спросила она.

Арагорн пожал плечами.

– Я не знаю. Но надежда есть всегда.

Так же спокоен и невозмутим. Эленриэль удивляла его способность сохранять хладнокровие в любой ситуации, даже будучи на волосок от смерти. Уж ей-то этому еще учиться и учиться... Если, конечно, ей удастся дожить до утра.

Эленриэль улыбнулась, вспомнив, как позапрошлой ночью то же самое говорил ей Леголас.

Разумеется, не про то, что им не дожить до утра, а о том, что надежда есть всегда.

– А теперь иди, – он мягко подтолкнул ее к выходу, – им нужна ваша поддержка.

Эленриэль двинулась было к арке, выводящей из помещения, но на самом пороге остановилась.

– А где Гимли и Леголас? – она осеклась. – Я просто хотела пожелать им удачи...

– Ну... будь у меня время, я подогнал бы кольчугу, – задумчиво проговорил Гимли. – Немного тесна в груди.

Несмотря на весь ужас их ситуации, Эленриэль не смогла сдержать улыбки.

– Удачи вам... – она по очереди обняла всех троих. – Я верю, что вы вернетесь.

Она развернулась и собралась уйти, когда Леголас остановил ее.

– Подожди минуту...

Возможно, это было глупо. Нет, это было не просто глупо, это было просто апофеозом идиотизма, рассуждал Леголас. Но, назгул подери, он ведь знает, что шансы дожить до рассвета у них примерно один к миллиону, а раз так, то, даже если он сейчас совершит глупость, то уже не сможет о ней пожалеть. Хоть что-то приятное во всей этой ситуации, и будет, что вспомнить перед смертью.

Леголас мягко взял ее под руку и отвел в сторонку, за стенд с оружием, надежно спрятавший их от посторонних глаз.

Эленриэль смотрела на него удивленно и даже немного испуганно.

– В чем дело?

Леголас ей ничего не ответил. Вместо этого он схватил Эленриэль за плечи (именно, схватил, а не обнял, как в предыдущий раз), схватил так сильно, что она не удержалась и подалась вперед так, что подошвы ее сапог скользнули по каменному полу.

А в следующую секунду Леголас поцеловал ее.

Нежным или страстным этот поцелуй назвать было нельзя – скорей уж неловкий удар зубами о зубы, и надо ли говорить, что Эленриэль совершенно иначе представляла себе этот момент, в те редкие минуты, когда позволяла себе думать об этом.

Но сколько горечи, сколько отчаяния было в этом поцелуе! Последний, спонтанный порыв в миг, когда оба они находились на волосок от неминуемой гибели.

– Как жаль, что я не сказал раньше, как ты стала дорога мне... – прошептал он, коснувшись губами ее шеи. – Но ты ведь все равно это сказал... – она обвила руками его плечи и посмотрела ему в глаза. – Это и есть самое важное – успеть сказать. А поздно или рано – неважно...

Леголас склонил голову и уткнулся ей в плечо.

– Не следовало тебе идти с нами... Прости.

Эленриэль улыбнулась.

– За что? Я ни о чем не жалею. Знаешь, сейчас, в эту самую минуту, я счастлива, как никогда в жизни. Ради такого не жалко и умереть.

Она улыбалась, а по щекам у нее бежали слезы. Неловко вытерев их рукавом туники, Эленриэль мягко выкрутилась из объятий Леголаса.

– А теперь иди, – тихо проговорила она, в последний раз почти невесомо коснувшись губами его губ. – Я верю, что не все еще потеряно. Ни для народа Рохана, – она на секунду замолчала... – ни для нас с тобой. – Ты сумасшедшая, – слабо улыбнулся он, – и я, должно быть, тоже. Потому что верю тебе.

Эленриэль набрала полную грудь воздуха. Сейчас или никогда.

– Знаешь, раз сегодня у нас вечер откровений, я тоже должна кое-что сказать, – сердце рухнуло куда-то в район желудка. Нет, он имеет право это знать. – Дело в том, что я...

Гулкий звук рога эхом разнесся по подземелью, заглушив ее голос.

Леголас резко подскочил, убрав руки с ее плеч.

– Это не орочий рог!

Итак, эльфы Лориэна пришли на помощь людям. «Астарта и Боромир уже давно должны быть там...» – думала Эленриэль. Как и следовало ожидать, ее и Эовин чуть ли не силой затолкнули в пещеру к остальным женщинам и детям. И что сейчас творилось там, наверху, эльфийке было неведомо. Но орки совершенно точно еще не подошли к стенам крепости – несмотря на то, что пещера находилась глубоко под землей, слышимость здесь была отличная.

Эовин расхаживала вдоль одной из стен, нервно похлопывая пальцами по рукояти меча, который держала при себе. «Если сюда ворвутся полчища Урук-Хаев, вряд ли эта железка нам поможет» – думала Эленриэль.

Вот только почему-то теперь при мысли о десятитысячной армии, которая вот-вот должна оказаться у стен Хельмовой Пади, ее больше не пугала. Как и вполне вероятная перспектива не дожить до рассвета. Эленриэль до сих пор чувствовала прикосновение сухих теплых губ, сбивчивое дыхание на шее, и от этого где-то внутри становилось тепло и легко. «Я, стало быть, и в самом деле рехнулась» – подумала эльфийка.

– А знаешь, что? – Эовин подскочила к ней и схватила Эленриэль за руку. – Я не стану сидеть здесь! Что уж тут скрывать – нам не пережить этой ночи, так пусть лучше я умру с оружием в руках, чем меня зарубят как индюшку! – с жаром воскликнула она.

Эленриэль на секунду замешкалась, но в следующий миг приняла решение. Возможно, самое безумное и самое последнее в своей