«Дура, навоображала себе невесть чего...» – мысленно отругала себя Эленриэль.

Она подошла к раскрытому окну и украдкой выглянула на улицу. Леголас все еще расхаживал по крыльцу, вглядываясь куда-то вдаль.

«А может быть, не стоило уходить?... Так. Прекрати».

Эленриэль закрыла окно. Прошедший день был более чем насыщен событиями, однако девушка хоть и была дико уставшей и измотанной, но спать ей не хотелось, точнее, Эленриэль чувствовала, что все равно не сможет уснуть.

И, тем не менее, она расправила кровать и, забравшись под одеяло, честно попробовала провалиться в сон. Прокручивала в голове события прошедшего дня: обрушившийся мост; «исцеление» Теодена; новое платье, что подарила ей Эовин... Но все эти мысли неизменно прерывались воспоминаниями о том, что произошло на крыльце – ей казалось, что она до сих пор чувствует на своей талии руки Леголаса.

В груди прочно поселилось какое-то странное, незнакомое чувство – одновременно пугающее и приятное. Эленриэль, понимала, что пока, конечно, рано делать какие-то выводы, но... как приятно было думать о том, что она кому-то нравится... «Еще бы, особенно, если ты две тысячи лет прожила в самом жутком месте Средиземья, и единственным мужчиной в твоем окружении был Данхур» – услужливо подсказал внутренний голос.

Но разве имела она право привязываться к Леголасу? К врагу ее отца, к тому, кого по идее она должна была ненавидеть?

Все чаще и чаще в последние дни Эленриэль ловила себя на мысли, что думая об отце, начинает чувствовать неприязнь, раздражение и даже злость, но никак не любовь и уважение. Эленриэль ругала себя за эти мысли, считая это предательством, но... поделать ничего не могла.

Остаток ночи девушка проворочалась с боку на бок в безуспешных попытках уснуть, но сделать этого ей так и не удалось.

Следующую неделю они все так же провели в Эдорасе. С Леголасом с того самого вечера Эленриэль виделась лишь, когда все собирались за ужином и реже за обедом – днем он с Арагорном, Гендальфом, Гимли и Теоденом где-то пропадали. О том, что Саурон готовит нападение на Рохан знали уже не только в дворце, но и в Эдорасе. Люди выглядели встревоженными и напуганными; а сам король, когда появлялся в обеденном зале, был мрачен и задумчив.

Эленриэль же почти все дни проводила в обществе Эовин – за эту неделю они отлично поладили, к тому же Эовин оказалась не только милой девушкой, но и интересным собеседником, и прекрасно владела оружием. Эленриэль решила, что неплохо было бы и ей научиться более или менее сносно размахивать клинком, раз уж им предстоит такое опасное путешествие. Эовин с радостью согласилась обучить ее и, справедливости ради надо заметить, что кое-что Эленриэль все же удалось усвоить за эту неделю. Разумеется, до самой Эовин ей было далеко, но девушка была уверена, что если ей предстоит столкнуться с орками (а в этом она не сомневалась), то уж пару-тройку она с легкостью отправит туда, где им самое место. Неделя пролетела незаметно, но за это время Эленриэль успела настолько привыкнуть к мягкой постели, горячей ванне и вкусной еде, что при мысли о том, что со дня на день им вновь предстоит продолжить путь, становилось как-то тоскливенько. Она не знала, что решит король Теоден, но в том, что если им все-таки придется принять бой от армии Сарумана, то Арагорн и прочие останутся в Рохане, Эленриэль нисколько не сомневалась.

И все-таки она не понимала, почему все так паникуют? В распоряжении Теодена, может и в самом деле не так много воинов, но все они хорошо обучены, да и эта самая Хельмова Падь, которую все чаще здесь упоминают, судя по всему, абсолютно неприступна.

Подумаешь, Урук-Хаи... Эленриэль прекрасно помнила, как этим ребятам надрали одно место в Зеленом Лесу. «И между прочим, я убила целых пять...» – с гордостью думала эльфийка.

Наконец, по истечении семи дней, когда все вновь собрались на ужин в тронном зале, Теоден, наконец, огласил всем свое решение. Как и догадывалась Эленриэль, решено было отправиться в Хельмову Падь. Правда, как сказал ей Арагорн, Гендальфу эта идея пришлась не по душе. – Кстати, а где он? – Эленриэль только сейчас заметила, что волшебник не присутствует на ужине. – Он ушел, – ответил Арагорн.

Эленриэль изумленно вытаращила глаза.

– В такой момент? Когда он больше всего нам нужен?! Хорошенькое дело.... – Гендальф ничего не делает просто так, – спокойно ответил Арагорн.

Спорить с ним Эленриэль не хотела, но и согласиться тоже не могла.

Тем временем, Теоден объявил, что завтра же все они, включая мирное население Рохана, отправятся в Хельмову Падь. И путь до нее займет два дня.

«Прощай, комфортная жизнь...» – с тоской думала Эленриэль. А вот Эовин, кажется, напротив, была рада предстоящему путешествию и, наверняка, будь на то ее воля, с радостью приняла бы участие в битве, но Теоден, разумеется, ни за что бы этого не позволил.

В путь выдвинулись ранним утром. Мирные жители, захватив только самое необходимое унылой чередой двигались по узким улочкам Эдораса. Видимо, понимали, что это была не эвакуация, как говорил Теоден, а бегство. И в ту самую минуту Эленриэль подумала о том, что может быть, она ошибалась и на счет Сарумана, и на счет Хельмовой Пади. А что если Гендальф окажется прав? Что если они проиграют? «Ничего. Не будет ничего... И никого» – промелькнуло в голове.

«Перестань! Ничего еще случилось, а ты уже кликушествуешь как суеверная бабка» – отругала себя эльфийка.

Однако, глядя на воинов, которые хоть и были прекрасно обучены, но которых было ничтожно мало, трудно было сохранять оптимизм.

Но вдруг, заметив в толпе солдат Леголаса, Эленриэль почувствовала, как сердце учащенно забилось. С трудом поборов желание подойти к нему, Эленриэль дождалась нагоняющую ее Эовин. Племянница короля вела под уздцы двух великолепных коней.

– Верхом все-таки удобнее, – улыбнулась она. – Благодарю за заботу, – Эленриэль улыбнулась в ответ. Первый день пути до Хельмовой Пади не показался ей таким уж тяжелым. Погода была хорошая, а в компании Эовин было легко и приятно. От внимания эльфийки не укрылось, что ее новая подруга то и дело выразительно поглядывала в сторону Арагорна, и, ближе к вечеру, наконец, решилась подойти к нему и завести разговор.

«Увы, Эовин, его сердце принадлежит другой...» – с легким сочувствием подумала Эленриэль.

Когда стемнело, Теоден велел всем останавливаться на ночлег. Вскоре поляну, где обосновались роханцы, озарил свет множества костров,