— Я играю только то, что мы уже прогоняли на репетиции накануне, — спокойно отвечал Андрей, смывая грим салфетками при помощи какой-то жидкости, — я не выхожу за рамки формы и времени.

— Если тебе так необходимы твои импровизации, — не унимался гитарист, выпуская сигаретный дым в сторону Андрея, — то играй их отдельно, в своих инструменталах.

— Я так и делаю, — отвечал Андрей с закрытыми глазами.

— Нет, ты сегодня всех подзаебал своими невъебическими соло, если честно. Ты наверное считаешь, что они охуеть как классно звучат? Но это не так.

Андрей психанул. Отшвырнув грязную салфетку, он крикнул кому-то за своей спиной, глядя в зеркало:

— Миша, я тебя сегодня заебал?

— Нет! — отозвался скрипач между разговором с кем-то.

— А тебя, Катя? — обратился Андрей к певице.

— Вы о чём вообще? — подошла певица и, посмотрев на гитариста, сказала, — Костя, ты опять начинаешь? И если вам так важно моё мнение, то ответ – нет. Андрей меня «не заебал».

— Видишь? — спросил его Андрей раздраженно, — чё ты доебался ко мне?

— Потому что у тебя нет чувства меры в группе, — злобно заметил гитарист, — ты хочешь один тут звездеть!

— По-моему здесь «звездю» только я! — рассмеявшись, отозвалась вокалистка. Все поддержали её шутку дружным смехом.

— Костян, тебя белка накрыла? — весело спросил Миша, — чёт рановато, мы ещё даже за стол не садились!

— Я не пойму, мне одному не похуй, что он зашпиливает свои уродские соляги куда ни попадя?

— Про уродские – это ты зря, Костян... — прокомментировал саксофонист.

— Так грубо... — отозвался кто-то.

Андрей посмотрел в его глаза спокойно и твёрдо, ничего не отвечая. Макс начинал нервничать, но он не смел вмешиваться в эту профессиональную «драку», хотя и с большим трудом сдерживался от того, чтобы не прописать в торец гитаристу прямо сейчас.

— Нашёлся тут Дюк Эллингтон****, — злобно продолжал гитарист, — тебе до него как до Луны...

— Да заткните его уже кто-то, — послышался чей-то мягкий голос.

— Больно, да, Костян? — спросил неожиданно появившийся перед ним Санни, — понимаю, чувак, очень больно...

Внезапно все затихли, предвкушая что-то очень внушительное, но пока не понимая, что затеял малыш Санни. Они не сразу заметили в руках Санни куртку Кости, из которой Санни что-то ловко выхватил.

— Эй, ты чё охерел, крыса мелкая! — завопил Костян, бросаясь к нему, — ты по карманам у меня лазишь!?

Но Санни с проворством тушканчика уже отпрыгнул от него в другую сторону комнаты. В руках у него был айфон, который он поднял над головой, показывая всем.

— Прикупил айфончик, Костян? — спрашивал его Санни, ловко минуя его погоню.

— Отдай, крыса! Он не твой! Не, вы видали, что он творит?

— «Пидорский» айфончик по твоим словам, правда, Кот? — продолжал Санни, — ты изменил свои вкусы в последнее время, надо полагать?

— Что тут происходит? — спросил Миша, поглядывая на Санни.

Музыканты занервничали, многие уже догадались, что Санни стремится им показать, но с ужасом гнали от себя эти мысли. Костян гонялся за проворным Санни по всей комнате, но его резко кто-то усадил обратно на диван со словами:

— Не дёргайся, дай ему сказать!

— Вы будете слушать эту мерзкую крысу? — вопрошал гитарист срывающимся голосом, указывая рукой на Санни, — он у меня по карманам шарил!

— Я всё думал, отчего же ты его не продашь, или не выбросишь? — продолжил Санни перед затихшими музыкантами, — это твой фетиш, Костян, или ты боишься его включать, потому что Андрей сможет увидеть местоположение и отследить его?

В комнате послышался ропот. А Санни опасно мягким голосом продолжал:

— И ты уже несколько раз признался вслух перед свидетелями, что этот айфон я достал у тебя из куртки.

С этими словами он подошёл к Андрею и положил перед ним на столик айфон. Он вопросительно посмотрел на Андрея, задумчиво жуя губами.

— Это мой... — тихо сказал Андрей, замерев в оцепенении, — тут на уголке... немного... я его повредил так ещё до нападения...

Музыканты напряжённо молчали, глядя то на Костю, то на Санни, то на Андрея. Максим чувствовал, что ещё минута и он взорвётся.

— Я долго думал о том, каким надо быть мудаком, чтобы растоптать кость пальца на руке пианиста, — продолжал Санни, обращаясь ко всем присутствующим, — и ответ пришёл ко мне внезапно. В тот вечер, когда я заметил краешек этого айфона во внутреннем кармане твоей куртки, Кот. Ты доставал для меня сигаретку, помнишь? Я тогда ещё удивился, помню. Ведь я знал, что ты не любишь айфоны. Я помнил об этом. Ах, старушка память – моё самое страшное проклятие. А, когда днём позже, я увидел твои прекрасные ботинки, которыми ты топтал руки Андрею, у меня уже не осталось никаких сомнений в том, что это был ты.

— Заткнись, заткнись! — повторял Костя, глядя на него с презрением, — ты какой дрянью накачался, обкурок?

— Что вы его слушаете!? — взвизгнул Костян, обращаясь к музыкантам.

— Я не спал ночь, — продолжал Санни, — пытаясь мысленно воссоздать предполагаемый сценарий событий той ночи. Ты хочешь, я расскажу тебе, что ты делал в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое декабря? Впрочем, мне глубоко похуям, хочешь ты этого или нет. Потому что я всё равно расскажу.

— Да захлопни ты уже свою варежку, — нервно смеясь отвечал Костян, — кому нужны твои сумасшедшие истории, наркоман ебаный.

— После репетиции, — невозмутимо отвечал Санни, пропустив его необоснованные оскорбления мимо ушей, — после репетиции, Костян, ты отвёз ребят и инструменты в бар. После этого ты привёз всех обратно к театру и оставил их там. Ты дождался, пока ребята разойдутся в разные стороны, после чего ты, на машине, направился за Андреем. Потому что ты хорошо знал его маршрут к дому. Выбрав переулок потемнее, а мы все знаем, какой именно из них, там он всего один такой, ты сбил Андрея. Ты знал, что там идёт ремонт внешнего фасада зданий, ты знал, что Андрей свернёт на проезжую часть рано или поздно, чтобы обойти металлоконструкции. Я был там недавно, Костян. И я пробовал воссоздать маршрут Андрея в ту ночь. И знаешь, я тоже свернул на проезжую часть.

Музыканты, находясь в полнейшем шоке от происходящего, слушали эту речь, не в силах вымолвить и слово. Гитарист наигранно расхохотался, окидывая