Дерек аж присвистнул, увидев, как мы вдвоем с Рей сразили красных. Он знал, что с нашими силами это было невозможно. На его немой вопрос: “Что это вообще было?” — я мысленно ответил коротко: Баланс.
Несколько минут Дерек молча переваривал информацию. Мы разорвали ментальную связь, и я погрузился в воспоминания. Перед глазами навязчиво всплывало, с каким разочарованием смотрела на меня Рей, перед тем как захлопнуть люк Сокола. Если рыцари примут решение меня казнить, мне хотя бы не придется с этим жить всю оставшуюся жизнь.
Мысленный вопрос Дерека вернул меня в настоящее.
— А что теперь с этой девушкой, Рей? Ваша связь всё еще действует?
Немного не то, что я ожидал услышать после рассказа о Сноуке и Силе. Но нужно ответить.
— Да. Я установил ментальный щит, чтобы она не могла меня чувствовать, но сегодня связь снова включилась и была сильнее, чем раньше — я видел ее окружение.
— Вы говорили?
— Нет,— Дерек продолжал удивлять своими вопросами. К тому же мне не хотелось об этом говорить. — Я ее усыпил.
Брови Дерека взмыли вверх.
— Но это невозможно на таком расстоянии!
Я нахмурился.
— Почему? Скайуокер же спроецировал себя на Крейт. Я с ним дрался.
— Кайло, исходя из того, что ты мне показал, ты не взаимодействовал с ним, не касался его. Он даже чертовых следов не оставлял. Всё, что он делал, это провоцировал тебя и уклонялся от твоих ударов, чтобы дать сопротивленцам время сбежать. Единственный материальный объект, который он спроецировал — игральные кости Хана Соло. Его убило то, что он спроецировал себя на очень большое расстояние и длительное время, а также создал малюсенький материальный объект, который растаял в момент его смерти. Он не пытался применить Силу, будучи проекцией. Потому что это невозможно. Тебе нужно понять, что это было, Кайло. Не пытайся это повторить. Даже с твоей новообретенной силой очередная попытка может тебя убить.
— Хорошо, — ответил я вслух без особого энтузиазма.
Чего он тянет? Зачем расспрашивает про Рей, про Узы? Я, блин, только что сознался в убийстве Сноука и сказал, что принял Свет, равно как и Тьму. По сути, я предал всё, во что верили рыцари Рен, всё, через что они прошли из-за меня. Я предал их.
— Кайло… Бен.
— Не надо, Дерек. Не говори ничего сейчас. Обсуди с остальными, когда они прибудут. Я приму любое ваше решение. Я не буду сопротивляться. У меня есть только две просьбы: чтобы это осталось между рыцарями Рен, и чтобы вы не преследовали Рей и мою мать. Когда будете готовы принять решение, мы спустимся на Крейт и я отвечу за всё, через что вы прошли из-за меня. А сейчас иди. Мне еще с Хаксом разбираться.
Дерек явно хотел что-то сказать, но потом передумал. Молча встал и вышел из моего отсека. Когда за ним закрылась дверь, я почувствовал себя так, будто готов развалиться на куски прямо сейчас. Но не время: Хакс уже пошел на встречу с мятежными генералами, и мне нужно было раз и навсегда разобраться с этим подковерным бунтом.
========== Ты вспомнишь. Я помогу ==========
Я шел по спящему кораблю в сопровождении отряда штурмовиков к месту, где Хакс встречался со своими подельниками, и размышлял о реакции Дерека на мой рассказ. Да, он был удивлен, но как-то не слишком. Будто ожидал чего-то подобного.
— Ну обычно завершающий ученичество ситх убивает своего учителя. Чему тут удивляться.
— Да, только я не ситх! — отмечая, какими злыми вышли эти слова, я понял, что чуть не произнес их вслух. — Рыцари Рен никогда не планировали становиться ситхами, да и Сноук, думаю, им не был.
Чертов Дерек. Зачем все эти вопросы о Рей? Только разбередил воспоминания. В груди начали подниматься уже забытые за этот странный день злоба и боль. Скорей бы всё закончилось. Нужно только с Хаксом разобраться.
Открывая дверь в отсек, где скрывались заговорщики, я окунулся в Силу — хотел провернуть дело максимально чисто.
Они сидели в небольшой, тускло освещенной комнатке, где пять складных стульев ютились рядом с какими-то швабрами и порошками.
— Серьезно, Хакс? Ты решил спрятаться от меня в кладовке? Планируешь свой маленький бунт, заодно подсчитывая, сколько веников нужно Первому Ордену? Да ты просто смешон!
Сила парализовала всех пятерых. И вовремя, потому что двое из них уже потянулись за личным оружием.
— Разоружить. Обыскать. Этих в камеры, под круглосуточное наблюдение. С генералом Хаксом я переговорю. Сам. Здесь. Оставьте нас.
Штурмовики бросились выполнять приказ, пока я разглядывал Хакса. В какой момент талантливый и, в общем-то, мягкий парень превратился в злобную крысу, которая получает удовольствие от массовых убийств? Посмотрим.
Конвой увел всё еще ошарашенных генералов, оставив меня наедине с Арми Хаксом.
— Пришла пора хорошенько покопаться в твоей голове, генерал, — прошипел я угрожающе, наполняя каждое слово обещанием мучительной смерти.
Хакс покраснел, жилы на лбу вздулись, страх его был практически осязаем.
Маленький рыжий мальчик приносит домой тощего рыжего котенка. Это его лучший друг, ведь другие только смеются над ним. Над тем, как он заикается, когда его заставляют на уроках отвечать у доски. Над тем, как он краснеет и теряется, когда ему нужно к кому-то обратиться.
— Ты ничтожество, — сплевывают в его сторону старшие курсанты. — Если бы не папочка, тебя бы никогда в жизни не взяли в Академию. И ничего, что в свои восемь он уже знает гораздо больше, чем все они вместе взятые. Он рыжий, щуплый, заикающийся незаконнорожденный «золотой ребенок» — дальше они не смотрят.
Вечером отец заходит в его комнату и молча стоит в дверях. Подходит к нему. Берет на руки котенка, тот ластится, пытаясь устроиться поудобней в больших ладонях. Одним резким движением отец ломает животному шею и бросает трупик на пол, к ногам ребенка.
Маленький мальчик неделю ничего не ест и еще очень долго плачет по ночам. С того самого дня не разговаривает с отцом.
У Армитажа Хакса и сейчас текут слезы. Не высыхая, катятся по щекам, кровь снова идет носом. Он так далеко спрятал эти воспоминания и даже забыл, что когда-то был тем самым мальчиком.
Вот оно.
— Арми, скажи мне, когда ты успел превратиться из чувствительного, эмоционального и доброго ребенка в чудовище, которое, не моргнув глазом, уничтожает целую систему?
Ответом мне был лишь жалкий, натужный полувсхлип, полувсхрип. Хакс был на пределе
