Судя по всему, Армитаж был страшно доволен своей выдумкой. Я усмехнулся.

— Я понимаю, Арми, что ты нашел достойный способ отомстить за Генерала Обнимашки, но ты не находишь, что это уж слишком жестоко?

Хакс раздраженно вздохнул.

— Рен, ты нудный, ты знаешь об этом? Обязательно всё веселье портить?

Дожили. Арми Хакс меня нудным называет. Ну ничего, я тебе сейчас всё веселье окончательно испорчу. Я сажусь на кровати, скрещивая ноги.

— Арми, присядь, мне нужно с тобой поговорить.

Генерал вскинул брови, но молча взял стул и устроился рядом с моим насестом.

— Хоть тебя борода и украшает, Армитаж, я хочу, чтобы ты привел себя в свой обычный прилизанный вид. Тебе предстоит важная встреча, и я хочу, чтобы ты выглядел на все сто, генерал.

Хакс чуть со стула не упал.

— Ты хочешь, чтобы я сделал что?

И я рассказал. Когда я закончил, на его лице застыло странное выражение, — что-то между отвращением и недоверием.

— Рен, скажи, что ты сейчас пошутил.

Я покачал головой.

— Арми, не спеши с выводами. Подумай хорошо. И ты поймешь, что это — единственный выход.

Он откинулся на спинку стула и долго размышлял, молча глядя на меня.

— Ну допустим, — он недовольно скривился, принимая логику моих аргументов. — Но я не стану пытать тебя, Кайло.

Я криво усмехнулся.

— Иначе он не поверит, — и, отмахиваясь от его возражений, продолжил. — Уж поверь, мне это точно удовольствия не доставит.

Он всё еще зло на меня смотрел. Тогда я использовал последний подлый аргумент.

— Если ты откажешься, я попрошу Риту.

Хакса передернуло.

— Ах ты ж ублюдок.

Я ухмыльнулся.

— Я тоже люблю тебя, Арми.

Он закатил глаза.

— Сходи в тронный зал, Армитаж. Помнишь, где я брал оружие в прошлый раз? — он кивнул. — Там найдешь наручники, они там одни. Это спецсредство против таких, как я — блокируют Силу, — я помолчал. — Можешь, кстати, виброплеть и один из мечей захватить. Посмотрим, на что наши дамы в контактном бою способны, — генерал вскинул брови. Я отмахнулся. — Лишним не будет. Рыцари их потренируют, пока будем лететь.

Армитаж недовольно покачал головой и поднялся, чтобы уходить.

— Вызови, пожалуйста, адмирала Валлен. Скажи, что я жду ее в переговорной.

Хакс молча кивнул, на ходу доставая комлинк. Я внимательно глянул на него и окликнул:

— Арми, — он оглянулся на меня, — ты же знаешь, что иначе нельзя.

Он молча глядел мне в глаза.

— Знаю. Но мне это всё равно не нравится.

Он вышел, а я посидел немного, собираясь с мыслями для разговора с адмиралом, и вызвал дроида. Прикатил Дэмеронов любимец. Я усмехнулся.

— Когда пилот очнется, скажешь, чтобы он оделся, — я кивнул на форму, — и проведешь его в переговорную.

— Бибибип.

Я вздохнул. Наверное, это значит «да».

***

Рыцари сняли шлемы, и я жадно вглядываюсь в их лица — как же долго я вас не видел. Добавилось шрамов и морщин, глаза стали жестче, а челюсти напряженнее, но я чувствую, что это всё те же люди, что стали со мной плечом к плечу в ту ночь и неоднократно доказывали свою верность.

Наемники смотрят на Линн так же, как и рыцари — на меня. Она их боевой товарищ, командир, за которым они пойдут хоть в огонь.

Я гляжу на нее, она кивает мне, усмехнувшись. Наши люди готовы, мы можем на них положиться.

Я снова оглядываю собравшихся.

— Друзья, нам предстоит работа.

***

Как только Немзи пропал из виду, Хакс отпускает удавку, параллельно доставая ключ от наручников из кармана. Я кашляю так, что саднит горло, пытаясь одной рукой растереть шею. След, блин, останется, наверное.

Армитаж ловит мои руки и, заставив замереть, расстегивает наручники. Выпрямляется и внимательно меня оглядывает.

— Эй, ты там как?

Я гляжу на него исподлобья.

— Хочешь сам попробовать?

Он усмехается, виновато глядя на меня.

— Позволю себе напомнить, что всё это — твоя идея, и мне она изначально не нравилась, о чем я тебе и сообщил. Но, — он скривился, — Верховный лидер изволил настоять.

— Я знаю, Арми, спасибо. Всё вышло так натурально, что я сам чуть было не поверил.

Генерал вскинул брови в наигранном недоумении:

— Рен, ты меня благодаришь за то, что я пытал тебя шокером и душил? — он отодвинулся от меня. — Мне кажется, тебе нужно пересмотреть свои пристрастия.

Я покраснел не хуже, чем от удавки, но он хлопнул меня по плечу и серьезно сказал:

— Я рад, что мы с этим закончили. Это было… — его передернуло, — отвратительно, — он протянул мне руку, помогая подняться. После электрошока конечности меня едва слушались.

Я грустно улыбнулся, принимая его руку.

— С этим — да. Но самое интересное — впереди.

Мой друг в ответ только тяжело вздохнул.

========== Эмилия Валлен ==========

Я улегся на полу в бывших покоях Френа на флагмане второго разряда Величие, с удивлением оглядывая «каюту».

Я ни разу не был в покоях Сноука, и даже после его смерти мне не пришло в голову побывать там. Возможно, там все завешано алыми шторами и золотыми халатами, но это… Это просто выше моего понимания. Всё было отделано в синих и золотых тонах. Сине-золотых настолько, что если бы Френ растянулся на полу в своем парадном мундире, его тельце бы просто слилось с ковром.

Всё вокруг просто кричало от безвкусной роскоши: всю длину огромного основного отсека, где генерал, похоже, проводил аудиенции приближенных, занимал стол для переговоров и его генеральский стол, у которого стояло высокое кресло из ценных пород дерева, позволявшее ему сидеть выше всех. За креслом на стене, в толстой вычурной золотой раме висел его портрет в полный рост, с шашкой наголо, попирающего ногой кучу из отрубленных человеческих голов.

Когда я впервые увидел его, мелькнула мысль, что куча, судя по всему, писалась с натуры, в отличии от самого генерала. Неизвестный художник представил тщедушного коротышку Френа плечистым и высоким мужчиной с волевыми чертами лица. От самого Френа на портрете остался только цвет кожи и глаз.

Санузел в покоях — вообще отдельная тема. Он полностью отделан золотом и зеркалами. Похоже, генералу очень нравилось смотреть на себя во время гигиенических процедур. И сидя на унитазе. Золотом унитазе. Напротив которого тоже располагалось зеркало.

Спальня также поражала размерами и аляповатостью. Заглянув даже раз, даже мельком, эту комнату уже ни с чем не спутаешь. И никогда не забудешь. Первое, что бросается в глаза — кровать. Такого размера, что двуспальная в моей каюте на Превосходстве казалась не то что узкой холостяцкой койкой, а лавкой в келье монаха-отшельника. Второе