– Именно, – подтвердила гиперборейская ведьма, раздумывая, не начать ли активировать боевой артефакт.

– Но почему?

– Сейчас узнаем.

– Наша версия?

– Молчим.

– Он выглядит сосредоточенным, – заметила рыжая. – Будет давить.

– Не в первый раз.

– Это верно.

Им уже доводилось сдерживать натиск дознавателей Великих Домов, девушки догадывались, как будет развиваться разговор, и готовились до конца отстаивать свои права, подкрепленные кодексом Тайного Города. Поскольку до сих пор, несмотря на войны и кризисы, Великие Дома его не нарушали.

Что же касается чуда, то он был рыжим, как все рыцари, длинным и худым. Но не тощим. Крепким, но без массивной атлетической мощи, а значит, из ложи Саламандр, а не Драконов. Это обстоятельство девушек обрадовало, поскольку Саламандры отличались некоторой флегматичностью, которая на службе превращалась в спокойствие и вежливость.

– Добрый день, – воспитанно поздоровался рыцарь, останавливаясь у машины. – Вы не могли бы выйти?

– Зачем? – тут же огрызнулась рыжая.

– Затем, что я – не автоинспектор, – объяснил чуд. – И мне будет удобнее говорить, если вы выйдете из машины.

Инга хотела сказать что-то еще, но Яна оценила поведение рыцаря и выполнила его просьбу.

– Добрый день.

Рыжей оставалось лишь присоединиться к подруге.

– Меня зовут Заппа Латони, – представился чуд. – Лейтенант гвардии великого магистра.

– Очень приятно, лейтенант, Яна Маннергейм.

– Инга Волкова.

– Мне тоже очень приятно.

Он был весьма молод, правда, по чудским меркам: Латони вряд ли исполнилось больше тридцати, однако высокий офицерский чин свидетельствовал о несомненном таланте Заппы. Либо об удачливости.

– Боюсь показаться бестактным, но я должен знать, что вы здесь делаете, – продолжил чуд, глядя на Яну. Он явно смотрел сквозь морок, то есть видел и черную подпись Азаг-Тота, и залитые золотом Кадаф глаза, но, судя по всему, его это ничуть не смущало.

– Это наше дело, – ровным голосом ответила гиперборейская ведьма.

– Боюсь, я буду вынужден настаивать на ответе.

– До какого предела?

– До вашего ареста.

Латони вышел один, однако девушки прекрасно понимали, что вокруг прячется еще несколько чудов и, возможно, они обе находятся на прицеле. Схватки Яна не боялась – сила гиперборейской ведьмы позволяла ей уверенно рассчитывать на победу, однако бой с рыжими в ее планы не входил.

– У нас были дела в Манчестере, – ответила Яна прежним тоном. – Мы почувствовали ваше присутствие и решили проверить, что вы здесь забыли. Из любопытства.

– И только из него? – притворно удивился Заппа.

– Здесь, на чужбине, нас особенно сильно тянет к соотечественникам, – с иронией произнесла Инга. – А что все-таки случилось?

– Вам интересно?

– Ну, не зря же мы сюда приехали.

– Вот уж действительно, – пробормотал чуд. Судя по всему, на него произвела впечатление наивная наглость Инги. – Похоже, вас все-таки придется арестовать…

– Что с ними? – резанула Яна, поняв, что разговор движется не в том направлении. – Мертвы?

– Да, – тут же ответил Заппа. Но не машинально, а обдуманно, с интересом ожидая реакции ведьмы.

Ведьма осталась спокойна. Вторая – тоже.

– Как это случилось?

– Вы ожидали увидеть их мертвыми? – вопросом на вопрос ответил чуд.

– Нет.

– Но вы не удивились.

– Мы – наемницы, – напомнила Яна. – И при проведении расследований нам часто попадаются трупы. Как Эдвины умерли?

– Покончили с собой, – медленно ответил Латони. – Отравились газом: включили конфорки, закрыли окна, двери и законопатили щели. Их нашли вчера днем, мы прибыли вечером.

– Записку оставили?

– Не так давно у Эдвинов погиб единственный сын, – продолжил Заппа, внимательно изучая реакцию ведьм. – Его звали Тиррей.

– Мы слышали, – скупо кивнула Яна.

– Они больше не могли иметь детей и написали, что не видят смысла в дальнейшей жизни.

– Такое возможно? – глухо спросила Инга.

Чуд понял, что имеет в виду рыжая, помолчал и ответил:

– Младший брат Артура Эдвина рассказал, что, возможно, потеря сына больно ударила по родителям.

– И теперь вся семья мертва… – Яна вздохнула. – Поверьте, Заппа, нам действительно очень жаль.

– Спасибо. – Чуд выдержал короткую паузу, позволив соболезнованию прозвучать и стихнуть, после чего деловым тоном продолжил: – А теперь я вынужден потребовать объяснений.

– Вы можете даже арестовать нас, – спокойно ответила Маннергейм. – Мы не станем сопротивляться.

– Что?! – изумилась рыжая.

Однако ведьма не закончила:

– Но вы ничего не узнаете, поскольку мы находимся не под стандартным контрактом, а связаны Заклятием обещания.

То есть ни угрозы, ни пытки не заставят их говорить, ибо от этого зависят их жизни. Чуд понял это мгновенно и поморщился:

– Правда?

– Вы должны видеть следы Заклятия на моей ауре.

– Вижу.

– Значит, правда.

– Заклятие связано с вашим контрактом?

– Даю слово. Или могу поклясться.

– В этом нет необходимости… – Латони потер подбородок. – Мне нужно получить инструкции… Где я смогу вас найти через пару часов?

– Мы подождем в Манчестере, – твердо пообещала Яна. – Смерть семьи Эдвин показывает, что расследование нужно продолжать отсюда.

Он всегда был один.

Так уж получилось.

Даже когда жил в стае, всегда держался особняком, не смешиваясь с остальными драконами, словно не желая иметь с ними ничего общего. И виной тому были не унизительная забитость или неуверенность в себе, а высокомерие и ощущение превосходства. Антрэй не видел для себя никакого иного места, кроме первого, и не признавал ничьих решений, кроме своих собственных. Он подчинялся чудам, но только потому, что осознавал себя в их власти.

Считал себя военнопленным.

Подчинялся, совершая над собой усилие.

А вот с сородичами не церемонился и дрался по любому поводу: за понравившуюся самку и лучший кусок мяса, за удобное место или просто так, потому что было настроение подраться и порвать кому-нибудь крыло или шею. Но при этом Антрэй был достаточно умен, чтобы не прослыть сумасшедшим, поскольку догадывался, к чему приведет подобная репутация, и никогда не забывал об осторожности.

Совершая над собой усилие.

Драконы – не стайные животные и не стали такими за те тысячелетия, что чуды были вынуждены держать их в общей Драконерии. Некоторые привыкали, принимали новые правила игры, ломали упрямые инстинкты, другие лишь делали вид, становясь еще более одинокими, чем предопределено природой.

Многие находили себе друзей среди рыцарей, и Антрэю повезло оказаться в числе этих счастливчиков.

Хотя поначалу Тиррей показался дракону «еще одним молодым чудом» – глуповатым рыжим мальчишкой, мечтающим о подвигах и славе. Но вскоре Антрэй увидел то, что оказалось скрытым от глаз окружающих: Тиррей совсем не такой, каким себя показывает. Он куда умнее и образованнее, чем должен быть для своего возраста, необычайно силен в магии, но скрывает мощь, а главное – он одинок. И именно поэтому, наверное, Антрэй к нему потянулся – разглядев родственную душу. И лишь потом сообразил, что не он увидел, а ему показали, что Тиррей с самого начала знал, ради кого явился в заповедник, и сделал все, чтобы завоевать доверие своего дракона.

А когда настало время, «еще один молодой чуд» раскрыл Антрэю свое настоящее имя, и дракон осознал, что ему выпала возможность стать спутником величайшего мага Земли. А может быть – Вселенной.

Они нашли друг друга.

И воцарилась гармония.

Только в обществе Ярги Антрэй был по-настоящему счастлив. Только с ним чувствовал себя живым