Береника встает на колени. Заглядывает в утилизатор помета у лестницы. Но там чисто. Ей не определить, давно ли был здесь хозяин участка.

Она поворачивается, и я успеваю решить, что она подойдет за хот–догом. Мне пришлось вырядиться в нелепую оранжево–лиловую куртку, особенно режущую глаз рядом с орхидеями. Подмышки у меня вспотели. И все же мне хочется, чтобы она подошла.

Наконец на площади появляется кугуар. Он косится на кафе «Калфи». Еще не забыл обожженного носа и без веских причин туда не сунется.

У него есть и другой повод для беспокойства. Он нарушил границы чужого самца и явно об этом знает. Уши его настороженно подергиваются. В ухе кугуара тридцать отдельных мышц, и он использует каждую, чтобы уловить всю информацию, какую дает внешний мир.

Каждый его шаг тщательно обдуман. Раз уж он здесь, то полагает, что пришел бросить вызов второму кугуару. Подобно всякому существу, обладающему достаточно высокоразвитым сознанием, он считает, что действует на основе принятых решений. И, подобно всем таким существам, он ошибается.

Береника мгновенно замечает кугуара. Она не оборачивается, но я вижу, как напрягается ее спина, натягивая на лопатках тонкую ткань куртки. Она замирает неподвижно: это бессмысленно, потому что зверь ее не видит. Это, скорее, жест вежливости. Ее ладони невесомо парят в воздухе.

Я только теперь понял ее и немножко раскаиваюсь в той шутке с енотом. Она не просто валяет дурака. Она относится к жизни так же серьезно, как и я.

Из нее мог бы получиться тот редкий тип дрессировщика, который делает свое дело, даже когда его видят. Хозяин участка выходит из кафе «Калфи» и замирает на верхней ступени крыльца. Он заметно крупнее и сильнее нашего кугуара: полные сто семьдесят фунтов веса, восемь футов в длину. На площади все смолкают, глядя, как он раздраженно хлещет хвостом. Это его территория — значит, он местный любимец. Все ждут, как он обойдется с пришельцем.

Примерно на этом месте появляется и возвращается в ее жизнь Марк. Такой уж сюжет. В кугуаре больше нет необходимости, и он исчезает. Все же всегда остается шанс, что он победит своего большого и сильного противника. Наверняка никогда не скажешь.

Но ставку разумнее делать на мускулы.

Хозяин участка приседает, готовясь к прыжку. Он готов. Нашему кугуару предстоит убедиться, что он уже не в центре внимания.

Береника идет к кафе, не подавая виду, что заметила второго кугуара. Мне бы наблюдать за кугуарами, а я смотрю на нее. На первый взгляд она просто глазеет на витрины, но я‑то знаю, что она не видит выставленных за стеклом товаров. Все ее внимание нацелено вперед.

Она оказывается прямо на дороге второго кугуара. Тот готов к прыжку… но его противник вдруг исчезает. Он видит отсутствие противника, а не Беренику — человек для него не существует. На его мир упала тень, и зверь ошеломлен.

Наш кугуар, сообразив, в какую попал переделку, разворачивается и удирает.

Народ на площади оживает. Все возвращаются к своим делам. Но каждый чувствует, что его в чем–то обманули, разочаровали. Смазали критический момент драмы.

Это потому, что они смотрели не ту драму.

— Простите?

Пока я следил за убегающим кугуаром, тихо подошла Береника. Она застает меня врасплох. Наши взгляды встречаются сквозь туман под зонтиком. Даже ленивец снисходительно поворачивает голову, чтобы, не переставая жевать, посмотреть на нее.

Она оценивает сложность достигнутого мною эффекта. И, оценив, соображает, кто в ответе за происходящие вокруг нее события. У нее инстинктивное чутье на поведение живых существ. Видя следствие, она прослеживает его до причины — до меня.

— Я бы хотела два хот–дога. Пожалуйста.

Два? Меня угощать ни к чему. Как–никак, это мой ларек.

— Гм, конечно, я для того здесь и стою.

— Один с горчицей и приправами.

— Хорошо.

— А второй с острым перцем, кислой капустой и, если есть, с полынью.

Обычно таких вещей о нанимателе не знаешь, но Марк, когда мы накануне репетировали сцену, заказал себе любимый хот–дог. С перцем, кислой капустой и…

— Полыни нет. — На самом деле немного осталось, но не для него. — Кончилась.

— Ну что ж, — вздыхает она, — не все желания исполняются, верно?

— Да, — говорю я, — не все.

Я смотрю, как она, грациозная и стройная, переходит площадь и направляется прямо к тем деревьям, за которыми стоит Марк, вроде бы невидимый из этого мира. Он собирался появиться во время смертного боя между кугуарами.