В заведении насчитывалось только шесть столиков, и все пустовали. Стены выкрасили черным и украсили светодиодными трубками, которые явно откопали в сундуках на чердаках домов, где давным–давно никто не жил. В дальней части помещения располагался бар. Над ним большими белыми буквами значилось: МЫ НЕ ЗНАЕМ ЖАЛОСТИ И НЕ ПРОСИМ СОЧУВСТВИЯ.
— Дерьмо, — бросил Виктор.
— Что такое? — поинтересовалась Светлана.
— Это девиз омоновцев — отряда милиции особого назначения. Давай–ка убираться отсюда к чертям собачьим.
Из кладовки, вытирая руки о полотенце, вышел мощный мужчина.
— Чем могу помочь?..
Он замер и задумчиво уставился на них — так смотрят, когда получают доступ к внешней базе данных. Затем его лицо расплылось в противной ухмылке.
— Осип! Колзак! Смотрите, кого к нам занесло!
Показались еще двое — один крупнее первого, а второй поменьше. Все трое выглядели так, будто искали повода для драки.
— Шлюха и малец с антиправительственными взглядами. Мелкие сошки. Что мы с ними сделаем?
— Отымеем обоих, — сказал большой мужчина.
— Одной будет вполне достаточно, — сладким голосом пропела Светлана, достала из визитницы прейскурант и бросила им.
На миг воцарилась тишина. Затем один мужчина сказал:
— Грязная сучка!
— Можете называть меня как угодно — за имя я денег не беру.
— Не стоило вам приезжать сюда, это самое глупое, что вы могли сделать, — вступил в разговор невысокий мужчина.
— Хватай ее, Павел.
Мужчина среднего роста шагнул к Светлане.
В груди Виктора все сжалось от страха, но он вытащил пистолет и перекрыл Павлу дорогу. Вот он, момент истины. Его битва за Аламо[95].
— Мы уходим, — сказал он, стараясь звучать уверенно. — Если вам дорога шкура, вы не станете нам препятствовать.
Троих детин, похоже, сложившаяся ситуация забавляла. Виктору стало не по себе. Павел сделал шаг вперед, и пистолет уткнулся ему в грудь.
— Думаешь, тебя это защитит? Давай, попробуй. Выстрели в меня. Сейчас!
— Думаешь, не смогу?!
— Остановить человека можно, только если ты готов его убить.
Мужчина обхватил ствол обеими руками. Затем он яростно вдавил палец Виктора в курок.
Ничего не произошло.
Павел забрал пушку у Виктора.
— Неужто ты решил, будто технологии правительства хуже твоих? Во все гражданские пистолеты в стране еще на заводе встраивают блютуз.
Затем он бросил через плечо:
— Осип, как быть со шлюхой, а?
Светлана вздрогнула, словно ее обуял страх. Все же она соблазнительно улыбнулась.
— Я не работаю бесплатно. Но для вас, мальчики, могу сделать исключение, — промурлыкала она.
— Отведи ее в гравийный карьер, — распорядился невысокий мужчина, — и пристрели.
Павел схватил Светлану за запястье.
— А что с панком?
— Дай–ка подумаю.
Светлана не издала ни звука, пока ее тащили на улицу.
Большой мужчина усадил Виктора на стул.
— Не рыпайся, — приказал он. — Попытаешься учинить что–то… Хотя вряд ли ты станешь дергаться.
После мужчина достал армейский нож и принялся развлекаться. Он отдирал значки с куртки Виктора, читал вслух надписи на них и затем бросал через плечо.
— «Гражданин без пистолета — раб», — продекламировал он. — «Легализуем свободу: голосуйте за либертарианцев». «Анархисты, объединяйтесь!» — в этом даже смысла нет!
— Это шутка.
— Тогда почему мне не смешно?
— Не знаю.
— Не очень–то хорошая шутка выходит.
— Похоже, так.
— Слабое звено ваших политических принципов, — раздался из ниоткуда голос Осипа, — в том, что вы полагаете, будто стоит всем гарантировать абсолютную свободу — и люди начнут думать только о собственных интересах. Вы забываете: есть патриоты — люди, готовые пожертвовать собой на благо Родины.
Понимая, что в этот момент ему терять уже нечего, Виктор сказал:
— Выполнять грязную работу по наказу правительства и получать за это деньги еще не делает вас патриотами.
— Думаешь, нам платят за нашу работу? Послушай–ка. Когда я ушел из ОМОНа, меня тошнило от городов, преступности и смога. Я отправился на поиски места, где мог бы охотиться и ловить рыбу когда захочу. Я обнаружил это заброшенное здание, отремонтировал тут все. Павел, проезжая мимо, остановился спросить, чем я занимаюсь. А поскольку он тоже служил в спецподразделении, я предложил ему стать моим партнером. Когда ресторан открылся, к нам как–то зашел Колзак — выяснив, что он тоже из наших, мы предложили ему работу. Видишь, мы здесь все братья и отвечаем только перед Богом и друг перед другом. Павел установил канал спутниковой связи — благодаря ему у нас есть полицейские досье на всех, кто сюда заезжает. Мы очищаем землю от нежелательных элементов вроде твоей шлюшки, поскольку это дело праведное. Вот и все.
— А насчет тебя… — вмешался Колзак. — Не надейся, будто только она закончит свою никчемную жизнь в гравийном карьере.
— Пожалуйста! Должен же быть способ убедить вас, что в моей смерти нет никакой необходимости!
— Брось, конечно, есть необходимость. Скажи мне, какой прок от тебя живого? По мне, вся твоя ценность в том, что я могу снять с твоего трупа.
Виктор ничего не ответил.
— Видишь? — заговорил Осип. — Колзак кое–чему тебя научил. Если тебе нечего дать человеку взамен собственной шкуры, твоя жизнь гроша ломаного не стоит, не так ли?
Колзак извлек боевой нож и воткнул его в барную стойку, а затем отошел.
— Теперь ты гораздо ближе к нему, — подначил он. — Хочешь попытаться — вперед.
— Ты бы не стал так делать, будь у меня шанс.
— Да кто ты вообще такой, откуда тебе знать, что я стал или не стал бы делать. Заткнись, твою мать! Дерьмо, слабак, который боится драться, — вот ты
