Татьяна кивнула и медленно пошла к проходной.

С чувством загнанного зверя Роберт вошел в лабораторию. В нем – и в его облике и душе – было все, что есть у существа, которого упорно и безжалостно загоняли в пятый угол пустой квадратной комнаты, и он никак не мог его найти. То есть в этот момент он был способен одновременно дать кому-то в физиономию и поплакаться в жилетку. Одновременно или в любой последовательности, не разбираясь, по какому поводу что.

Виталий Иванович сидел за своим рабочим столом, уткнувшись в расчеты и не оборачиваясь на входящих, как будто просидел здесь всю ночь или, по крайней мере, проработал в ином времяисчислении, не заметив его скоротечности.

– Ты вчера забыл свои шикарные импортные очки, – сказал он, не поднимая головы.

– Знаю. У меня есть запасные. Не хотел возвращаться, – миролюбиво отмахнулся Роберт.

Теперь Виталий обернулся и внимательно посмотрел на своего коллегу.

– Что случилось?

Роберт потянул с ответом. Для отмазки сказал:

– С чего это ты взял?

Виталий пожал плечами:

– Не здороваешься.

– Извини. Привет.

– Привет. Я могу помочь?

Роберт сел за свой стол, подпер ладонями подбородок, уставился в открытое окно.

– Так могу?

– У нас случайно нет стандартного широкополосного резонансного контура с частотой в пределах двадцати восьми мегагерц?

Виталий внимательно посмотрел на коллегу, пытаясь, наверное, угадать его замысел.

– Зачем это тебе?

– Хочу сделать индикатор напряженности поля. Какая-то сука меня пасет.

Виталий не сразу ответил на вопрос, хотя знал, что есть. Его вдруг посетили мысли не очень приятные. И разобраться ему предстояло срочно...

– Есть. Список в сейфе. Посмотри. Зачем пасет?

– Еще не знаю.

Виталий встал, подошел к Роберту. На его лице появилась усмешка, какая обычно бывает, когда к горлу подкатывает синдром дружеского шаржа, высказать который не терпится сразу же. Однако, на полном серьезе он сказал:

– Дома все в порядке? Заглянул бы с Татьяной к нам.

– Как-нибудь, – односложно ответил Роберт, роясь в пакетах с микросхемами.

– И чего это ты будешь сам возиться с этой ерундой? Позвони Геннадию. Пусть займется. Ему все равно делать нечего.

Не получив ответа, Виталий пробежал пальцем по кнопкам телефона.

– Геннадий? Зайди. Есть работа.

– Виталик, я сам, – заскромничал Роберт.

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем пасет?

Только сейчас Роберт обратил внимание на вопрос: не «кто», а «зачем» пасет? Им овладела слепая злость:

– Тебя интересует «зачем», но ты знаешь «кто»?! – и проникновенно заглянул в глаза приятеля, удивляясь собственной лихой наглости. Но встретил терпеливый взгляд, очертание губ, на которых, казалось, вот-вот появится улыбка.

– Ладно, Роберт. Тогда выкладывай. Откровенность за откровенность. Ты в последнее время ходишь замыканный до крайности. Думаешь не заметно?

Роберт с досадой скосил взгляд.

– Проблемы, Виталик, заели. Проблемы.

– Я вижу. Потому и спрашиваю.

– У меня мама чем-то серьезным заболела.

– В чем дело, дружище? Ты лечишь людей, а тут...

– Нет, Виталик. Это саркома поджелудочной, понимаешь? Боюсь, стадия, когда операция, какая показана, не принесет положительных результатов. Метастазы в начальной стадии не распространяются за пределы органа. И ее можно было бы удалить. Но если промедлить...

– Но ты еще ничего не знаешь!

– Если знает больной, Виталик, то, значит, скрывать поздно. А тут еще это...

– Определитель углерода?

– Да. И он...

– И?.. Да говори, Роберт! Мы же друзья. Может, чем-нибудь помогу. И все останется между нами. Лекарства, какие... Поможет Олежек.

– Олег Дмитриевич ничем не поможет.

– Не скажи. Через Министерство достанет. Так что «и»?

Роберт махнул рукой.

– Татьяна влюбилась, – как-то неуклюже вырвалось у Роберта смешная ложь.

Виталий едва сдержался от невольного смеха.

– Я все понял, дружище... И это говорит мне половой гигант!

– Ничего ты не понял. Меня хотят убрать, и ты будешь свидетелем моей смерти, – зло пошутил Роберт. Он даже горько улыбнулся.

Теперь и Виталий получил разрешение на юмор и сказал:

– Для того чтобы умереть, свидетели не нужны. Я вижу, Роберт, ты запутался в проблемах. Это похоже на то, как один головой бьется об стенку, а другой его спрашивает: «Ну, как тебе приятно?»

А он отвечает: «В перерывах между этим».

Роберт, не раскусив юмор, хмуро посмотрел на Виталия. Виталик еще пару раз хохотнул, смехом заглаживая свою неловкость. Он мог еще что-нибудь рассказать, чтобы успокоить друга, но в лабораторию вошел Геннадий.

– Вызывали?

– Роберту нужно наскоро собрать индикатор напряженности поля.

– Что, клад искать?

Тут все сдерживаемое напряжение обоих – Виталия и даже Роберта – свалилось с плеч. К смеху невольно присоединился и Геннадий, хоть и не знал его причины.

– Так, я угадал? – спросил он, неуверенно улыбаясь.

– Нет, не угадал. Его или не его... интересует наличие телеканалов в замкнутом пространстве. Так, Роберт?

– Ты верно сказал.

Роберт подошел к Геннадию вплотную и, рассматривая его лицо, произнес вполголоса:

– Меня интересует то, что глазам не видно.

Геннадий испуганно посмотрел на своего взволнованного начальника и отошел на шаг.

– Я понял вас. Металл, электропроводку, передающее устройство?

– Правильно. Передающее устройство! – зло повысил голос Роберт. – Или ты хочешь сказать, что тебе это не знакомо?

– Знакомо, Роберт Иванович, – поспешно отчеканил Геннадий.

Виталий настороженно наблюдал за старшим мастером и Робертом, настроения обоих ему были понятны.

– Ну, тогда вперед. И если к тому же ты еще и продемонстрируешь мне его на живом, интересующем меня объекте, то я позабочусь, чтобы тебя не уволили. Это я тебе клянусь!

– За что, Роберт Иванович?

– Мне кажется, ты знаешь. Давай, Геннадий. И прости меня. Я на срыве. Но у меня есть причина. Давай, приятель, работай, – он отошел от своего стола, показав рукой на паяльник и лежащие кучкой детали. – Что нужно будет, скажешь. Переверну весь Институт и достану, – он зло глянул на Виталия, взял с его стола свои импортные очки, нервно надел, запасные кинул во внутренний карман и быстро вышел из лаборатории.

К Олегу Дмитриевичу идти было недолго. Не настолько долго, чтобы запал Роберта полностью иссяк. Даже секретарша Зиночка не смогла его остановить. Он вошел в кабинет нельзя сказать, чтобы нагло, но немного бесцеремонно. Ему было уже наплевать на любой этикет. Он вошел и спросил у своего друга и начальника, к которому на работе всегда обращался на «вы»:

– Олег Дмитриевич, я увольняюсь.

Первые секунды директор усиленно соображал, пытаясь осмыслить услышанное, или – тот ли человек варварски ввалился в кабинет, который имеет право требовать чего-то, чего с большой вероятностью не может. В общем, мысли, как и фразы, были безнадежно накручены. И в них предстояло немедленно разобраться.

– Не понял, – сказал Олег Дмитриевич искренне.

– Очень просто: я увольняюсь, товарищ директор. Все! С меня достаточно. Ни семьи, ни