Сон сменился, и теперь они стояли возле Костей. Ани снова стала взрослой женщиной, но Хафса Азейна продолжала пребывать в своем чудовищном обличье.

Ани скорчила мрачную гримасу:

– Огромное спасибо. По всей вероятности, я слишком сильно наслаждалась прошлым сном.

– Что ты здесь делаешь? – повторила вопрос Хафса.

– Нам вместе с Ханней Джа’Акари дали задание прикончить выводок львиных змеенышей. Как оказалось, у старой гадины, которую убила Сулейма, был приплод. Но мы всех добили. Как девочка?

– Она жива. – Хафса Азейна ощутила настороженность Курраана и одновременно почувствовала, как ее коснулось сознание кого-то третьего. – Кто там еще с тобой?

– А, это, наверное, Иннахиль. Он должен быть где-то поблизости…

Иннахиль? Здесь? – Курраан исчез, и присутствие чужого вашая исчезло вместе с ним.

Интересно…

Ани уставилась на Хафсу:

– А это еще что такое?

– Не имею ни малейшего представления, а также времени, чтобы проверить. Скажи мне, верховная наставница, не нашли ли вы у Костей Эта чего-нибудь, кроме выводка львиных змей?

– Верно, нашли. Я обнаружила нож, дьявольскую штуку с изогнутым лезвием красной стали и золотым пауком…

Когда Ани заговорила, Хафса Азейна почувствовала, как зловещий предмет зашевелился, точно слова привлекли его внимание.

– Тсс! Не говори об этом здесь! Тебе следует привезти его ко мне в Атуалон.

– Именно так я и собиралась поступить. Повелительница снов… – Ани помедлила.

– Да?

– Не знаю, следует ли тебе об этом говорить… но Ханней мне солгала.

– Солгала? Как Ханней могла солгать? Эта девушка – истинное воплощение эхуани.

– Она солгала, промолчав, и я понимаю, почему она так поступила, но это все равно показалось мне странным.

Ани рассказала Хафсе о подслушанном Ханней разговоре, а также о костях вашая и о собственных подозрениях.

Хафса Азейна прищурилась, и бледное небо забурлило пробегающими облаками.

– Убитый вашай… Нож арахниста… Значит, кто-то сейчас охотится на моей территории. Скажи-ка мне, верховная наставница, – зарычала она, – кто отправил тебя к Костям Эта? Не первая ли воительница?

– Сарета? Нет, она уехала на перепись племен с джа’сайани. Нас послала умм Нурати. – Рот Ани тут же в ужасе сложился в букву «о», стоило ей понять всю тяжесть собственных слов… и того, что могла сделать в связи с этим повелительница снов. – Нет, Зейна! Зейна, не надо, ты не можешь так поступить!

Хафса Азейна подняла свою мохнатую лапу и медленно, один за другим выпустила три когтя:

– Нурати отправляет к Ка Ату посольство и доносит ему, где нас искать. Умм Нурати рассказывает первой воительнице о крошечной львиной змейке, которую нужно выследить… с той лишь разницей, что змея оказывается огромным древним чудовищем. На мою дочь нападают араидские маги. А теперь она посылает тебя к Костям Эта, и ты находишь дьявольский нож арахниста. Три неправды раскрывают истину – умм Нурати заслужила именоваться моим врагом. Она сама выбрала этот путь, я здесь ни при чем.

Лицо Ани исказилось страданием.

– Повелительница снов, умоляю тебя… Мы не можем утверждать, что хоть что-то из этого было сделано нарочно. Хафса Азейна, умм Нурати ведь носит ребенка! Что будет с малышом? Нет, пожалуйста, ради любви, что ты питаешь к нам… Она на сносях.

Хафса Азейна сняла с пояса свой золотой шофар. Тени у ее ног вздрогнули от нетерпения. Со времени последнего убийства прошло уже несколько лунных циклов, и они требовали пищи.

Она и сама проголодалась.

– Мне очень жаль, Ани. – И это было почти правдой. Хафса предпочла бы не показывать истинный мрак своей природы единственной женщине, которая все еще считала ее другом. – Умм Нурати следовало поразмыслить об этом прежде, чем пытаться прикончить мою дочь.

Настало время охоты.

Хафса Азейна поднесла к губам рог золотого барана… и затрубила.

21

Умм Нурати дернулась на своем стуле с низкой спинкой, когда будущий ребенок настойчиво толкнул ее в позвоночник. Время от времени он хватался своими противными пальчиками за ее ребра и вытягивался, пытаясь расширить рамки темницы, и боль начинала танцевать по ее позвонкам, словно капризное дитя. Нурати догадывалась, что кофе усугубляло ситуацию, но с этим ничего уже не поделаешь.

Когда-нибудь тебе придется заснуть.

Она посмотрела на Параджу, которая лениво растянулась на принадлежавших Нурати шелковых подушках и покрывале из меха чурры.

Ты спишь за нас обеих.

Ребенок снова толкнулся, на этот раз попав прямо в мочевой пузырь, и верховная мать тихо застонала от раздражения:

За нас троих.

Сон полезен для твоего котенка.

– Если для котенка что-нибудь и полезно, так это иметь живую мать. – Нурати заговорила вслух, как будто стоило словам выйти на поверхность, и они приобретали вес.

Ты боишься повелительницы снов.

А ты разве ее не боишься?

Параджа то ли с издевкой, то ли предостерегающе обнажила клыки. Нурати вспомнила день, великолепный день, когда она надела золотые браслеты на эти чудные кошачьи клыки и впервые почувствовала вес таких же браслетов на своих руках. Как давно это было!

Да, давненько, – согласилась кошка. – Мы были совсем котятами, гонялись за бабочками при свете солнца.

Она перевернулась на бок и потянулась, выставив свои длинные черные когти. А ты до сих пор всего лишь глупый несмышленыш, и добыча, которую ты сейчас выслеживаешь, тебе не по зубам.

Нурати снова взялась за перо, одну из тех хорошеньких красно-синих штучек, которые изготовлялись из оперения львиной змеи. Это был подарок первого стражника, отлично сохранившийся. Обмакнув его в баночку чудесных пурпурных чернил, Нурати принялась дорисовывать цветочные лепестки к узору, тянувшемуся по краю страницы.

Для каждого из своих детей верховная мать писала и разрисовывала книгу сказок, а этот новый младенец, кажется, предпочитал цветы и тонкую каллиграфию. Нурати была уверена, что носит под сердцем дочь. Еще одну маленькую девочку, которую можно будет наряжать, наставлять и любить. С пухлыми щечками, созданными для поцелуев. И ножками, которые нужно будет выучить ходить.

Это будет маленькая кошечка, – согласилась Параджа. – Последняя?

Нурати промокнула кончик пера о мягкую ткань и посыпала тонкие фиалковые узоры щепоткой песка.

Я знаю, ты что-то задумала, – продолжала кошка, – но скрываешь от меня свои секреты. Неужели мы не единое целое?

Мы – одно, – согласилась Нурати. – Мы – зееравашани.

Она подула, рассеяв песок по столу, и положила маленькую книжечку обратно: Почти готово.

Параджа приподняла кончик хвоста и снова опустила его с резким хлопком.

– Что бы ты стала делать, если бы соседнее племя угрожало твоим котятам? – спросила Нурати вслух.

Параджа снова вытянула лапы: Я бы расправилась с ними с помощью клыков и когтей.

– Вот именно. Чужеземный король, этот Ка Ату, представляет опасность для моих детей. Для всех моих детей. – Нурати положила руку на живот и со вздохом откинулась на спинку стула. – Если он умрет, не оставив наследника, атулфах сойдет с ума и нам всем придет конец. Если же он умрет, оставив наследника, и этот новый атуалонский деймон задумает вторгнуться в Зееру, нам тоже придет конец. Даже объединившись, наши джа’акари и