– Она проснулась! Сулейма проснулась!

– А ну тихо, отодвинься – ей нужен воздух.

– Все ли с ней в порядке?

– Пропустите меня!

Этот голос, напоминавший рык, принадлежал ее матери. Когда глаза Сулеймы привыкли к внутреннему убранству материнского шатра, она с ужасом обнаружила вокруг целую кучу людей. Сквозь толпу пробиралась Хафса Азейна, орудуя посохом, словно клюшкой, и сбивая с ног любого, кто не успел отойти вовремя. Сулейма увидела, как слезы заблестели в золотых глазах Хафсы. Мать упала на колени.

– Сулейма! О, моя дочь…

И опять удивлению девушки не было предела. Мать подошла ближе и едва не выдавила из нее жизнь, сжав дочь теплыми, хоть и немного костлявыми руками.

Сулейма слабо похлопала мать по спине, не зная, что ей ответить.

– Воды, – попросила девушка и с ужасом услышала, каким слабым был ее собственный голос. – Пожалуйста…

Хафса Азейна обернулась и крикнула какой-то молоденькой джа’акари:

– Девчонка… Саския! Принеси воды. А все остальные – вон! Сулейма, что это такое?

– Ох.

Сулейма вздохнула и отодвинула терновый посох, впившийся ей в бок.

– Ах, это… – Она вздохнула и провела пальцем по поверхности со смеющимися и скачущими лисами. – Значит, это был не сон.

Хафса Азейна отвернулась с гримасой боли на лице.

– Мама?

Сулейма с отвращением услышала, как сорвался ее голос. Казалось бы, после стольких лет можно и привыкнуть к тому, что тебя постоянно отвергают.

Мать снова повернулась к ней, и Сулейме показалось, что она постарела.

– Я надеялась, что твой путь будет проще. Что жизнь твоя окажется легче, чем у меня.

Хафса Азейна положила ладонь на лоб Сулеймы, чего не делала уже бессчетное количество лет. Она посмотрела на посох, посмотрела по-настоящему, и ее рот невольно искривился в усмешке.

– Фенек?

– Да, фенек, – кивнула Сулейма.

Она упала на подушки, морщась при мысли о том, что снова начала чувствовать телесную боль.

– Ее зовут Джинчуа.

18

Прошел целый лунный цикл со времени отъезда Хафсы Азейны и Сулеймы, когда первая мать Нурати пришла к Ани на холостяцкое пастбище, держа меч и лук верховной наставницы и с трудом поспевая за помрачневшей Ханней. Какая несправедливость, что женщина, которая была почти ее ровесницей и собиралась рожать уже шестой – шестой! – раз, оставалась такой красавицей. Но вот, так оно и было.

– У нас появилась проблема, – без обиняков начала умм Нурати. – Убитая Сулеймой львиная змея оказалась самкой.

Параджа подошла и села возле нее. Вашаи обернула лапы своим мощным хвостом и застыла, как это делают крупные хищники. Ани бросила тревожный взгляд на кошку, а затем – на прекрасную и вечно беременную умм Нурати, и поняла, что дальнейший разговор ей не понравится.

– Ох, чтоб вас дождь пробрал! И никто этого прежде не заметил?

– Судя по всему, нет. Чужестранцы сняли с нее шкуру и засолили, и только когда я ее развернула, кто-то наконец додумался проверить. Ее живот был желтым, как песочное тесто.

– За фик! – выругалась Ани. – Значит, у нее было гнездо.

– И яйца, готовые вылупиться в любой момент, если этого уже не случилось. В любом случае мне нужно, чтобы вы с Ханней нашли и уничтожили это гнездо.

Ани уставилась на нее.

– Ты хочешь, чтобы мы вдвоем уничтожили целый выводок змеиных отродий? Тебе ведь известно, что эти мелкие стервецы смертельно опасны, не так ли? Думаешь, эта девчонка достаточно выросла для того, чтобы взобраться в седло? Дай мне хоть одного воина, а лучше трех.

– Дала бы, если бы могла. Многие из моих джа’акари отправились на охоту, чтобы пополнить наши запасы – чужеземцы едят, как жадная орава детворы, – а джа’сайани сейчас на переговорах, размечают территории племен. Учитывая то, как разгулялись работорговцы, я нуждаюсь в каждом воине, который находится у меня в подчинении, для того чтобы защитить Эйш Калумм. Ханней – лучшая из оставшихся и единственная, кого я могу отпустить. Она клянется Акари, что довольно хорошо сидит в седле, и она не скажет, что небо синее, если не раскрасит его собственными руками.

– За фик! – снова выругалась Ани, но уже без прежней уверенности. А потом вздохнула. – Полагаю, что разница невелика – умереть сегодня или завтра.

– С таким же успехом можно умереть и послезавтра. – Нурати мрачно усмехнулась. – Я видела, как ты управлялась и с меньшими силами. Ведь тебя учила сама Теотара! Разве не была ты в свое время чемпионкой? Верховная наставница, я бы не обращалась к тебе с просьбой, будь у меня выбор.

– Знаю. – Ани снова вздохнула и повернулась к своей лошади. – Талиезо, похоже, сегодня нам все-таки придется поработать. Мы отправимся по южному пути.

Нурати нахмурилась.

– Так выйдет гораздо дольше. А яйца…

Ани прервала ее:

– Змееныши, скорее всего, уже вылупились. Я не стану так рано следовать по пути каравана, который отправился в Атуалон – оставленные ими объедки наверняка привлекли множество хищников. Мы отправимся по южному пути. Это займет у нас… – Она поджала губы и, раздумывая, подняла глаза к небу. – Три полных дня верхом в одну сторону, один день на то, чтобы расправиться с мелкими тварями, и еще один на всякий случай. Дай нам половину лунного цикла, а затем отправляйся искать наши кости.

– Пусть будет по-твоему, верховная наставница, – кивнула Нурати.

– Ха! Если бы было по-моему, вместо того, чтобы мотаться к Костям Эта в поисках выводка львиных змеенышей, я бы лежала сейчас у реки, а Аскандер Джа’Сайани приносил бы мне кофе со сладостями. – Ани бросила мягкий взгляд на Ханней. – А ты-то почему еще здесь? Мне что, нужно написать твое имя на песке, девушка? Беги за лошадью.

Она хмыкнула, когда молодая джа’акари поклонилась и помчалась прочь.

– Вижу, Ханней продолжает дуться из-за того, что осталась.

– Она винит себя в несчастьях, случившихся с ее сестрой по оружию. По ее мнению, две занимающиеся глупостями девчонки лучше, чем одна.

– С Сулеймой все будет в порядке. Эта девчонка не слабее, чем ее мать. – Ани потянулась за луком и мечом. – И слишком упряма, чтобы умереть.

Нурати вручила ей оружие, не встречаясь с воительницей глазами.

– Я знаю, что ты любишь эту девчонку.

– Я люблю всех своих девчонок.

– Разумеется, – согласилась Нурати.

Она отвесила поклон; ее лицо осталось неподвижным, словно речная гладь.

– Я как раз хотела поговорить с тобой о молодняке этого года…

– Возможно, мы поговорим об этом, когда ты вернешься, Ани. А сейчас тебе нужно вычистить гнездо львиных змей, а мне – пойти на кухню и заняться очередной катастрофой.

– И что же там случилось? – Ани проверила тетиву.

Она была немного изношена… Придется взять пару запасных.

– Понятия не имею. На кухне вечно происходят катастрофы. Два дня назад какой-то озорник спрятал рыжего риджбека в большом горшке…

– Ого! – Ани передернуло. – Паук! Будем считать, что я ничего об этом не знаю.

– Ты помнишь истазу Теотару и тот день, когда мы засунули яйца риджбека в ее спальный мешок?

– Еще спрашиваешь! Эхуани,