Один из наиболее крупных пауков вскарабкался по его ноге и взобрался к нему на спину, и, прежде чем он спрыгнул с плеча, Левиатус почувствовал, как кровь отлила от его лица. Единственное, что удерживало его в вертикальном положении, – это видение: тысячи ног, заползающих к нему на живот. Одно дело – столкнуться со смертельной угрозой, и совсем другое – набрести на миллион пауков.
А потом так же просто, словно по волшебству, они исчезли.
Оставшиеся пауки высыпали из-под земли и растянулись по все увеличивающемуся радиусу, убегая от него все дальше и дальше, до тех пор пока последняя бледная полоска не исчезла за горизонтом.
Не успевший далеко ускакать Аскандер рассмеялся.
И в его смехе не было даже намека на любезность. Первый стражник согнулся пополам, из глаз его потекли слезы, а рот раскрылся так, что он мог бы запросто проглотить чертову лошадь.
Аскандер выл от смеха. Левиатус похромал к чурре, которая ушла недалеко. Когда Аскандер заметил выражение его лица, он захохотал еще громче.
– Не опасные, говоришь?
Левиатус пнул чурру в бок. Когда животное повернулось, чтобы снова укусить его, он хорошенько ткнул его кулаком между глаз. Чурра пару мгновений поморгала, уставившись на Левиатуса, пожевала своими плоскими зубами и с неохотой опустилась на землю.
– Они совсем безобидные, если ты не мышь. – Аскандер подошел к собственной телочке, вытирая слезы с лица. – А разве ты мышь, чужеземец?
Левиатус не удостоил его ответом, собираясь взобраться на глупую чурру.
– Как я тебе и говорил, Не Ату, – Аскандер изобразил небольшой насмешливый поклон, а затем повернулся, чтобы что-то достать из своих седельных сумок, – рыжие риджбеки хороши для еды, если тебе удастся добраться до мелких гаденышей. Но они такие быстрые, что наловить достаточное для обеда количество почти невозможно. – Он повернулся, и когда взгляд Левиатуса упал на пару лопат в руке стражника, улыбка Аскандера стала еще шире. – Что тебе нужно, так это яйца.
Он бросил Левиатусу одну из лопат, и тот поймал ее.
– Яйца?
– Именно яйца.
Аскандер развернулся и поскакал к заброшенным холмикам. Левиатус долго смотрел на лопату, которую держал в руках. Его желудок сжался. Внезапно у него возникло дикое желание швырнуть эту лопату в обернутую синим шелком фигуру и с воплями убежать обратно в Атуалон. Добравшись до дома, он зажег бы свечи для Бохики, святой патронессы воителей. Ибо он, несомненно, чем-то обидел кого-то из божеств, раз заслужил такую прорву неудач.
Тонкое облачко желтого песка указало на то место, где копал Аскандер. Левиатус вздохнул и начал взбираться на холм.
Найти яйца оказалось несложно, и каждый из них заполнил по нескольку больших кожаных сумок Аскандера липкими желтоватыми яйцами размером с глазное яблоко, наполненными полупрозрачными паучками. Они могли бы набрать и больше, если бы Левиатусу не пришлось так часто останавливаться, чтобы подавить тошноту. Если бы только они не дергались, – подумал он в отчаянии.
Не помогло и то, что Аскандер все время причмокивал губами, во всех подробностях описывая вкус паучьих яиц. Левиатус пообещал себе, что больше никогда не будет подтрунивать над стариками из Третьего Круга с их вонючими сырами.
Путники оставили свое занятие, когда рыжие риджбеки начали возвращаться. Левиатус еще никогда не был так счастлив, забравшись в седло чурры. Он отметил, что животное слегка ускорило ход, удаляясь от гнезд и нарастающей гомонящей волны разозленных пауков.
Левиатус искоса глянул на Аскандера, и тот ответил ему невинным, лишенным всякого выражения взглядом.
– Говоришь, они безвредны?
Стражник лишь пожал плечами.
Вот тебе и романтика охоты в Зеере, – подумал Левиатус. – В следующий раз я отправлюсь к Дибрису и буду рыбачить, не обращая внимания на речных тварей.
Когда они подъехали к лагерю, Левиатус увидел, как какая-то джа’акари с обнаженной грудью отделилась от остальных и побежала к ним, крича и размахивая лоскутом черной ткани. Левиатус повернулся, чтобы спросить у Аскандера, что это значит, но осекся.
Веселое выражение сползло с лица стражника, рот вытянулся в мрачную линию, а кожа побагровела. До сих пор Левиатус не обращал внимания на то, сколько шрамов покрывало кожу старого стражника. Он потянулся было за стрелами, но Аскандер хмуро покачал головой и остановил свою чурру.
– Нет, – сказал он. – Опусти свой лук. Положи руки на колени. Немедленно. Не делай резких движений.
– Аскандер?
– Называй меня первым стражником, – резко ответил тот, – если тебе дорога твоя жизнь.
Стайка незнакомых воительниц высыпала из лагеря тихо и быстро, так же, как ранее вылезавшие из земли пауки. Головных уборов на женщинах не было. Их волосы были коротко острижены, выкрашены в белый цвет и стояли торчком, напоминая гривы вашаев. На одежде не было колокольчиков, да и курток, предназначенных для того, чтобы не смущать чужестранцев, воительницы тоже не надели. Значит, этот отряд не отличался миролюбием. Группа хмурых, вооруженных до зубов женщин окружила Левиатуса и Аскандера быстрее, чем опустилось солнце.
Чурра Левиатуса затрубила, привстала на задние ноги и рванулась вперед, но одна из воительниц успела схватить юношу за лодыжку и бесцеремонно стащила его на землю. Он упал и, ударившись, почувствовал боль в не до конца вылеченных ранах. Левиатус облизнул губы, почувствовал вкус крови и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с ухмыляющейся круглолицей девчонкой, которой было от силы лет тринадцать-четырнадцать. Ее меч был острым, и она держала лезвие прямо у его горла.
– Антуаллех, – предупредила она Левиатуса, одарив его лучезарной улыбкой и холодным взглядом. – Только попробуй.
Он старался не двигаться, даже когда чурра Аскандера упала на землю рядом с ним, а Аскандер – первый стражник – напомнил себе Левиатус, – спрыгнул с седла.
– Джа’Акари. – Аскандер встал рядом с Левиатусом, лицом к лицу с миловидной девчонкой. – Джа’Акари! Этот человек – наш гость. Мы разделили с ним соль, хлеб и воду. Неужели ты готова навлечь позор на свой народ?
– Первый стражник. – Она сплюнула в сторону. – Ты навлек позор на нашу кровь, разделив соль с этим… шарахарамом. Это кхутлани. Кхутлани! – Ее меч затрясся от ярости.
– Ну же, Валри, такое поведение едва ли можно назвать Праведным Путем.
В поле их зрения появилась пара длинных, хорошо очерченных ног, между которыми в лучших традициях древних воинских нарядов развевалась набедренная повязка. Поразительно красивая женщина улыбнулась Левиатусу, продемонстрировав неутешительное обилие зубов, а затем протянула ему руку. Волосы обрамляли ее лицо коротким жестким ежиком, точно черно-золотая грива, а темные глаза были подведены углем.
– Не годится держать сына Ка Ату распростертым
