Эхуани, – поправила себя девушка, взглянув на Матту, – может быть, я хочу кое-что еще.

– Может быть, вы хотели бы чего-нибудь еще, Не Ату? – Его глаза горели.

Он все знает, – подумала Сулейма.

– Честно говоря, да, – сказала она и бросила кожаную сумку на пол.

Свобода может подождать. В отличие от этого.

Сулейма распустила завязки на своем бойцовском корсете и позволила ему упасть на пол вместе со штанами. Она осторожно отложила меч, а затем, нагая, вышла из облака одежды.

– Это еще что такое? – поинтересовался Матту.

Его глаза и голос стали темными и глубокими, и Сулейма невольно потянулась к нему. Жар нарастал у нее внизу живота, расщепляя холод в руках и ногах, унося слабость. Она была женщиной и обладала властью.

– Это – айам бинат, – сказала она ему. – Когда девушка становится воительницей, она имеет право пригласить в свою постель любого мужчину племени – конечно, с позволения его матери.

– Его матери?

– Я слышала, что твоей матери больше нет в живых, поэтому спросила разрешения у сестры. Она дала согласие.

Сулейма не стала добавлять, что ее собеседница при этом так хохотала, что слезы катились у нее по щекам.

– Значит, у меня уже нет выбора?

– Конечно же, у тебя есть выбор, – не выдержала Сулейма.

В комнате было холодно, и она нервничала.

Глупый мужчина!

– Мы, может быть, и варвары, но ведем себя достойно.

– Вот как? – сказал Матту и посмотрел на ее одежду, валявшуюся на полу. – Вот как, – повторил он, и его глаза задержались на ее теле.

Когда их взгляды встретились, Сулейма поняла, что он хочет ей отказать.

Она знала, что он проиграет.

– Вот как, – повторил Матту в третий раз, как будто наконец понял то, что Сулейме было понятно с самого начала. Он вздохнул и шагнул к ней, и пламя свечей затанцевало в такт биению ее сердца. – Что ж, тогда, чтобы быть честным до конца…

Матту поднес руку к лицу и снял маску.

Теперь он казался более нагим, чем она; в его глазах не осталось и тени лжи.

Сулейма подошла ближе и поднесла руку к его лицу.

– Ох! – выдохнула она. – Что же с тобой случилось?

– Когда я был еще очень маленьким, солдаты твоего отца напали на наш замок. Они убили моего брата и сбросили меня с горы. – Матту стоял, не двигаясь, пока девушка скользила кончиками пальцев по его шрамам. – Я был еще совсем юным, но уцелел. Моя мать взмолилась, чтобы мне оставили жизнь, и твой отец решил, что от этого не будет вреда.

– Но маску ты носишь не из-за шрамов, – решила Сулейма.

– Нет, – улыбнулся Матту. – Умная девочка.

– Твои шрамы не так уж плохи. У Аскандера Джа’Сайани шрамы намного страшнее.

– Кто такой этот Аскандер? – спросил Матту. – Твой любовник? Придется мне его убить.

– Нет, – сказала Сулейма. – Ты будешь моим первым мужчиной.

– Первым? – Его дыхание сбилось. – О, сладкая девочка, из-за тебя у меня будут большие неприятности.

– Неприятности будут только в том случае, если тебя поймают, – напомнила ему Сулейма.

– Значит, неприятности у меня точно будут, – сказал Матту, – потому что ты меня уже поймала.

Он наклонился, чтобы ее поцеловать…

…И в эту ночь Сулейма, к вящему своему удивлению, узнала, что в мире есть кое-что получше скачки на лошади, охоты и сна.

39

Только что вылупившаяся мантида села на задние лапки, чопорно скрестив передние на маленьком перламутровом брюшке. Вспыхнув солнечным зайчиком, она развернула свои тонкие крылья, наклонила в сторону головку и зашипела.

– Только посмотри на себя! – выдохнул Дару. – Чудесная девочка! Хочешь со мной дружить?

Хрупкая, тонкая, как перышко, антенна слегка развернулась, и радужный блеск засиял в многогранных глазках. Милое маленькое треугольное личико мантиды склонилось на другой бок, и она снова зашипела. Дару подумал, что еще никогда не встречал такого чудесного существа.

Поймать дикую мантиду было делом не из легких. Руки и ноги у подмастерья стерлись до крови, одежда истрепалась и запачкалась, а дыхание никак не могло войти в привычный ритм после долгой прогулки по мосту, которым обычно пользовались разного рода оборванцы. В воздухе стоял неприятный запах серы и хозяйственного мусора и странный дрожжевой запах с оттенком корицы, от которого у Дару сворачивался желудок и появлялась тяжесть в легких, но Ашта сказала ему, что, если он хочет раздобыть собственную мантиду, придется поймать дикого детеныша и обучить его лично.

– Если ты умеешь договариваться с тенями и бросать в них ножи, – сказала она, поддразнивая его, – то поймать крошечное насекомое для тебя уж точно не составит труда.

Атукос просто кишел мантидами. Величиной с ворону и зачастую такие же умные, эти насекомые привлекли внимание Дару своим ярким окрасом и обаянием. Сам ученый мастер Ротфауст говорил, что у него с ними особые отношения. Однако эти очаровательные домашние любимцы, специально приученные к рукам и способные передавать послания в виде сладких маленьких мелодий, были роскошью, доступной лишь богатейшим жителям Атуалона. У подмастерья повелительницы снов уж точно не было средств на подобное приобретение. Именно поэтому в один особенно жаркий день Дару оказался за стенами города в надежде найти собственного малыша мантиды, прежде чем торговцы насекомыми поймают его в свои маленькие черные сети. Предыдущие вылазки не принесли ничего, кроме кладок яиц, любопытного черепа и панциря мертвой мягкотелки, но на этот раз Дару подошел ближе к полям с жуками и был вознагражден за собственную храбрость – вернее, будет вознагражден в том случае, если сможет поймать только что вылупившуюся перламутрово-золотую мантиду, которая застыла рядом с тонкой петелькой у кончиков его пальцев.

Ашта показала Дару, как скручивать и заплетать петлю таким образом, чтобы он смог поймать хрупкую малышку, не причинив ей никакого вреда, и как смачивать шнурок в мускусе орхидеи сорта «кошачья лапка», но существо, которое он себе присмотрел, было очень осторожным. Мантида приподнялась на задних лапках – ее усики анализировали запах сладкого мускуса – и в несколько витков обернула одну из антенн вокруг передней лапки.

Сделав нерешительный шаг к петле, она остановилась. Затем сделала второй шаг, покачивая, дергая и заплетая антенну… третий шаг, и она оказалась в его распоряжении. Дару нежно потянул за край шнурка, и аркан захлопнулся на маленькой палочке, которую он поставил с такой осторожностью, что та схлопнулась вокруг крошечного насекомого, прижав к тельцу крылышки и передние лапки. Палящее солнце и вонь отходов заставляли подмастерье со всех ног нестись по хорошо утрамбованной дорожке. Ножи давили на ребра и бедро, мокрые от пота волосы липли к вискам, но эйфория от одержанной победы обдавала Дару волнами, и он чувствовал, как на его лице расцветает улыбка.

– Привет, моя сладкая! – щебетал он мантиде.

Она затихла, точно заранее страшась своей нерадостной доли. Ее рот открылся, длинный язык вывалился наружу и попробовал шнурок на вкус. Мантида издала тонкий, мягкий свист,