– Ка Ату, – прошептала Сулейма. Она сложила руки вместе и поежилась. У нее похолодело внутри. – Моего отца.
– Твоего отца. И ты станешь Са Ату, если атуалонцы получат то, что хотят. Я бы не говорила тебе об этом, если бы могла. Если бы это было в моих силах, я избавила бы тебя от этого пути и смотрела бы, как ты скачешь рядом со своими соплеменницами, гоняешься за мужчинами и растишь добротных лошадей… К сожалению, таких сил мне не дано.
– Зачем ты мне все это говоришь?
Сулейма почувствовала сухость в горле. Она не смела глянуть на верховную наставницу, но и наблюдать за играющими джа’акари не хотела, поэтому подняла глаза на Дракона Солнца Акари и обвинила его в собственных слезах.
– Ты меня ненавидишь? Они хотели бы сделать меня такой же, как он.
Одна-единственная слезинка скатилась по ее лицу, обжигая прохладную кожу.
– Ненавидеть тебя? – Ани взяла руки Сулеймы в свои и коснулась губами кончиков ее пальцев. – Разве это возможно? Я никогда бы не смогла тебя возненавидеть, эхуани. А что касается твоего превращения… – Она отпустила руки Сулеймы и улыбнулась сквозь подступившие слезы. – Для того чтобы превратить тебя в то, чего ты не желаешь, потребовалась бы магия посильнее той, что управляет Ка Ату, сильнее, чем магия всех правителей и чародеев из Трех Держав, вместе взятых. Они не знают тебя так, как знаю я. – Она наклонилась и поцеловала Сулейму в лоб. – Ты – упрямая деваха с головой чурры.
Сулейма откинулась на подушки и потерла голову, жалея, что вышла на палящее солнце. Ани похлопала ее по колену и встала.
– Прошу прощения за то, что утомила тебя, но не за то, что сказала, о чем другие молчат. Я не могла допустить, чтобы ты с закрытыми глазами ступила в яму, полную гадюк. Мы с тобой можем больше не увидеться до моего отъезда. Нам с Аскандером нужно будет сопровождать партию соляных горшков – щедрый подарок твоего брата. Мне он, к слову, пришелся по душе.
– С Аскандером? С первым хранителем? – Сулейма зажмурилась и мягко рассмеялась. – Значит, ты продолжаешь за ним охотиться, верно?
– Ты неисправима. Охотиться и ловить, если для тебя это одно и то же.
– Передай ему привет. – Сулейма зевнула – так широко, что могла бы вывихнуть челюсть. – И этот твой Иннахиль… Я хотела бы с ним встретиться…
– Джай ту вай. – Голос Ани звучал очень мягко, словно издали.
Казалось, будто верховная наставница плачет – однако истаза Ани никогда не льет слез.
Сулейма приоткрыла один глаз.
– Джай ту вай?
– Джай ту вай. Теперь мелюзга говорит это вместо «прощай». Это значит – «до следующей встречи».
– Вот как? Мне нравится. – Сулейма снова улыбнулась и позволила глазам закрыться, всего на мгновение. – Джай ту вай, истаза Ани.
Если Ани и ответила, Сулейма не услышала ее слов.
Она уплыла вниз, легкая, словно выпущенное в мир желание.
Сулейма плавно соскользнула в Сумеречные Земли и побежала вдоль берега. Это была широкая мудрая река, глубокая и быстротечная, и ее берега были усеяны мертвыми цветами. Ступни Сулеймы утопали в прохладном глинистом иле. Она смотрела на восток, задаваясь вопросом: отчего кажется, будто за теми сонными холмами непременно должен быть город? Девушка свернула вверх по течению и снова побежала по следам фенека.
Они резко поворачивали в сторону вечно скрытого солнца и исчезали в высокой зеленой траве. Сулейма запустила руки в прохладную листву, собирая росу, и остановилась, наткнувшись на то место, где земля была разрыта каким-то крупным и беспечным зверем. Тут следы лисицы обрывались и на последнем отпечатке лежал подарок для нее – круглый блестящий камень цвета полночных вод.
Он был величиной с яйцо ржанки, гладкий, тяжелый и прохладный. Сулейме казалось, будто у нее на ладони лежит обратная сторона луны. Девушка покатала камень между большим и указательным пальцами, и, заметив в нем сквозное отверстие, поднесла к лицу и заглянула в него…
…и уставилась прямо в подведенный углем глаз Матту Пол-Маски. Сулейма закричала, уронила камень и…
…так быстро выпрямилась, что чуть не упала со скамьи. Было темно. У Сулеймы болела шея, одна сторона лица была покрыта испариной, а одежда пропиталась запахом реки.
– Прошу прощения, Не Ату, я не хотел тебя разбудить.
Сулейма покачала головой и провела рукой по лицу. Она взмокла от холодного пота. Может быть, лихорадка, мучившая ее после того происшествия с львиной змеей, наконец отступила? Девушка начала осматривать одеяла, чувствуя себя так, словно что-то забыла, потеряла какую-то ценную вещь…
– С тобой все порядке? Может быть, принести тебе воды? – Мужской голос произнес это заботливо, но глаза за маской рыси смотрели насмешливо. – Может, меда? Я слышал, вы питаете особое пристрастие к этому варварскому напитку.
– Варварскому? – Сулейма опустила руки и нахмурилась. – А может, ты хочешь, чтобы я задала тебе варварскую трепку?
– Оставь, дитя мое. Если бы ты попыталась задать мне трепку прямо сейчас, то грохнулась бы лицом в землю, и мне пришлось бы звать лекарей, чтобы они отнесли тебя обратно в кровать. – Матту скрестил руки на груди, и Сулейма снова нахмурилась, поняв, что любуется им. Она еще не привыкла к этому зрелищу: мужчины, расхаживающие при всем честном народе с голыми ногами. – Или, может, ты предпочла бы, чтобы я сам тебя отнес?
У Сулеймы снова закружилась голова.
– Держи свои руки подальше от меня.
– Как пожелаешь. – Матту прислонился к дверной раме. – В любом случае я предпочитаю умудренных опытом дам. Здоровых. И… – он осторожно понюхал воздух, – …регулярно принимающих ванну. Может быть, мы поговорим с тобой об этом как-нибудь в другой раз.
Сулейму накрыла волна ярости. Каким бы он ни был красавцем, она собиралась нашлепать его прикрытый юбкой зад так, что…
И вдруг Матту ей подмигнул. Она раскрыла рот от изумления и невольно рассмеялась. А начав смеяться, не могла остановиться. Сулейма хохотала до тех пор, пока у нее не заболели ребра, не заныл живот и не обмякли кости. Матту Пол-Маски посмотрел на нее, скривив
