Мне-то что… Надо — значит, надо…
* * *Поднявшись на следующий этаж, Азим уверенно направился вдоль темного коридора и через несколько метров замер перед двухстворчатыми дверьми. Именно в этот момент нас догнал запыхавшийся горгулья невысокого по сравнению с начальником охраны роста.
Прочирикав что-то на непонятном мне языке, он пару раз дернул крыльями за спиной и, склонив голову, замер. Хорошо хоть, в камень не превратился.
— Мария, нам придется вернуться… — глухо отозвался Азим, сурово сверля взглядом того, кто принес явно нерадостные вести.
— И не подумаю, — упрямо вздернув подбородок, проинформировала я. — У нас и так мало времени. Дорог каждый час. Иди по своим делам, а я пока осмотрю галерею, ведь за дверью она?
— Да… — нехотя кивнул мужчина. — Но без меня этого не стоит делать.
— Вот он меня будет охранять! — Я ткнула пальцем в того, кто нас сопровождал.
— А если вампиры нападут? — не унимался Азим.
— В открытую?! Вот так сразу на невесту Князя?!
Разумеется, я не была такой смелой, но знала, что там, за дверью, меня ждал Тавир, а в то, что он меня защитит, я почему-то верила.
— Значит, так, глаз с нее не спускать! — приказал начальник охраны, продолжая сверлить меня недовольным взглядом. — Буду через час. Без меня галерею не покидать! Понятно?!
— Да, командир! — отчеканил мужчина, чуть ли не прогнувшись в спине.
— Маша?! — Азим привлек мое внимание к себе.
— Да-да, без тебя не дышать… Иди уже…
Дождавшись, пока шаги Азима и того, кто за ним прибегал, стихнут в коридоре, мы переглянулись с оставшимся мужчиной, после чего я спросила:
— И как к тебе обращаться?
— Викас, — хрипло произнесла горгулья, протягивая руку к дверной ручке. — Там будет безопаснее.
За преградой оказалось продолжение коридора, однако вместо дверей вдоль одной из стен симметрично располагались высокие узкие окна, через которые проникал тусклый свет.
Сегодня небо было плотно затянуто облаками разных оттенков серого. То и дело моросил мелкий дождь, а небесное дневное светило не торопилось озарять этот мир своими лучами.
На противоположной стене висели картины — сплошь пейзажи. Я плохо разбиралась в живописи, но с открытым ртом застыла перед первым же полотном. Свирепые волны вздымались вверх, повинуясь кисти мастера, и обрушивались на скалы. На некоторых уступах виднелись низкорослые деревья и ветки, торчащие из едва заметных полосок земли. Кажется, что когда-то они были покрыты яркими зелеными листочками, однако сейчас лишь на одной ветке замер коричневый листок, как последний миг ускользающей памяти.
Я набрала воздуха в легкие, чтобы уточнить у Викаса, что это за остров и какое время года изображено на картине, но глухой удар заставил меня замереть.
— Тавир! — возмущенно пискнула я, наблюдая за тем, как мужчина усаживает на полу у стены моего охранника, лишенного сознания.
Горгулья вынула из кармана какой-то мешочек, достала оттуда белый порошок и дунула на охранника.
— Что это? Надеюсь, он жив? — для порядка уточнила я.
— Думаешь, имеет смысл добить? — усмехнулся Тавир. — Азим совсем распустил ребят. А меж тем это мог быть не я, а, например, наемный убийца.
— Перестань меня пугать, — насупилась я. — Чем ты его осыпал?
— Это соль забвения, — прокомментировал мужчина. — Очнется, но с памятью, да и с координацией пару часов будут проблемы.
— Кто художник? — несколько грубо поинтересовалась я, не желая смотреть на несостоявшуюся охрану.
— Без понятия, — пожал плечами Тавир. — Сколько я себя помню, эта картина висела тут. А чем она тебя привлекла?
— Пытаюсь угадать, что это за время года, — пояснила я, не в силах отойти от полотна.
— Зима, — усмехнулся мужчина. — Ветра, дожди и голые ветки на черной, чуть промерзшей земле. В этом мире зима лишь три недели. Складывается ощущение, что природа выдохнуля, скинула с себя все ненужное, умылась, очистилась и заснула, чтобы уже через три недели проснуться, оглушив нас криками птиц.
— А лето? — уточнила я.
— А что лето?
— Оно долго? — допытывалась я, медленно переходя к следующей картине.
— Тоже три недели, — усмехнулся Тавир. — Жарко, но не душно. Вода в море не успевает прогреться, а потому подростки в эти дни развлекаются тем, что прыгают с обрывов в пенящиеся волны.
— Не разбиваются? — насторожилась я.
— Люди иногда разбиваются, а горгульи… — Улыбка скользнула по губам мужчины.
— Ну да… — протянула я, — камень о камень не разобьешь. А все остальное межсезонье?
— Да, — кивнул Тавир, указывая рукой на другую картину. — Посмотри, это тот самый остров, про который я тебе говорил. Именно на нем расположен храм… Точнее, то, что от него осталось.
Мы медленно переходили от картины к картине. Тавир рассказывал, что изображено на очередном полотне, и терпеливо отвечал на мои вопросы. Я потеряла счет времени, и лишь в самом конце, когда мы подошли к очередному полотну, кольцо на моем пальце едва заметно нагрелось. Монстр с диадемой на голове и распахнутыми за спиной крыльями стоял на утесе. Ветер трепал края его плаща. Я не могла оторвать взгляда от картины, что-то знакомое, едва различимое, но…
— Князь, — глухо произнес Тавир.
— Диадема? — Я протянула руку к холсту, ощущая тепло кольца.
— Да, — отозвался мужчина. — Запомни это чувство, кольцо будет вести тебя к ней.
— Но почему оно отреагировало на картину? — насторожилась я. — Быть может, диадема за ней?
— В этой картине есть часть силы Князя. Если Князь умрет, картина превратится в пепел.
— Ясно…
От стены, где все это время сидел Викас, раздался едва различимый стон. Тавир приложил палец к моим губам и подмигнул, затем нажал на раме картины с изображением Князя едва различимый бутон, и я услышала тихий щелчок. Под картиной открылась дверца, в которую скользнул Тавир, напоследок послав мне воздушный поцелуй. Дверь тут же слилась со стеной, будто ее
