Шахт вытирает губы и могуче глотает:

– Тэвис не может даже плитку в раздевалке перефуговать, не объявив общее собрание или не назначив комитет. Комитет по перефуговке работает уже с мая. И вдруг они устраивают тайные подмены молока в 03:00? Что-то сомнительно, Джим.

– А еще Трельч простудился, он сам говорил, – замечает Фрир, указывая на флакон Селдана рядом с мячом для сжимания Трельча, у тарелки. – С настоящей простудой, Трельч, вообще вкусы различать нельзя.

– А у Тревора простуда самая настоящая, а, Аксанутый? – говорит Шахт, вытряхивая на ладонь ветрогонные капсулы из своего янтарного пузырька.

На ужин им на выбор предлагается молоко или клюквенный сок – самый богатый на углеводы из соков, который красно пенится в собственном чистом диспенсере рядом с салатным баром. Молокомат стоит в одиночестве у западной стены, здоровенная 24-литровая громадина на три пачки – молоко заливается в овалоидных маммарных пачках в охлаждаемую цистерну из матовой стали, – с тремя подставками для стаканов и тремя кранами для контролируемого налива. Еще есть два крана для сливок и один для, предположительно, шоколадных сливок с высоким содержанием лецитина, которые каждый новенький эташник пробует ровно один раз и обнаруживает, что они на вкус как сливки с коричневой гуашью. На фасаде молокомата приклеена записка от кухонного персонала черными кривыми большими буквами: «МОЛОКО НАЛИВАЕТСЯ; ДОПИВАЙТЕ СВОЕ». Раньше там было написано «МОЛОКО НАЛИВАЕТСЯ, ДОПИВАЙТЕ СВОЕ», пока полномочия запятой не расширил синей точкой вполне понятно кто ²⁶⁰. Очередь за добавкой теперь вытянулась дальше молокомата. Самое лучшее в насыщении и замедлении при еде – это когда откидываешься и чувствуешь, как начинается автолиз того, что ты съел, и ковыряешься в зубах, лениво оглядывая просторное помещение, толпы и кучки детей, подмечая особенности поведения и патологии с чистой и сытой головой. Маленькие дети носятся кругами за тенью потолочного вентилятора. Девчонки смеются, падая на плечи соседок. Кто-то закрывает от других свои тарелки. Размытая сексуальность и нерешительные позы пубертатного периода. Два низовых юноши из 16-летних у салатного бара залезли головами прямо в миски, и некоторые из девушек вокруг это комментируют. Разные дети иллюстрируют свои слова разными жестами. Джон Уэйн и Кейт Фрир целеустремленно пробираются через змеящуюся толпу вперед очереди за добавкой и встают перед маленьким мальчиком, который рвет зубами бублик, широко мотая головой. 18-летним ашкам позволяется невозбранно влезать куда хочется: в ЭТА ноблесс буквально оближ. Джим Сбит в диком броске насаживает на вилку черри в миске с салатом Хэла; Хэл оставляет это незамеченным.

Трельч провел толстым пальцем по стенке стакана и демонстрирует палец разным ребятам за столом.

– Обратите внимание на характерный голубоватый оттенок. Осадок и остатки. Подозрительную пенку. Крошечные частички не совсем растворившегося дисперсного сухого порошка. У сухого молока всегда есть узнаваемые признаки.

– В голове у тебя крошечная частичка, Трельч.

– Убери от меня палец.

– Люди тут идять.

– Паранойя, – говорит Пемулис, собирая разбросанные горошинки плоской стороной ножа.

– Оплата обучения – 21 700 бачей, не считая, – говорит Трельч, водя пальцем перед собой – взгляд на высыхающую на пальце фигню, надо признать, действительно не способствует повышению аппетита, – и при этом отметим, как, несмотря на разыгравшуюся непогоду и жалобы на ахилл, Легкое до сих пор не поставлено, а сегодняшний обед – полное дежавю вчерашнего, и что хлеб и бублики нам подают вчерашние, с желтыми стикерами на упаковках, а также обеденный гарнитур в туннелях, акустические плитки в коридорах, газонокосилки на кухне, треноги в кустах и скребки на стенах, и кровать Стайса двигается, и в женской раздевалке теннисная пушка, как нам сообщает Лонгли, и за наши деньги они даже не могут прибрать весь этот бардак до то…

Стайс резко поднял голову, на носу – остатки пюре.

– Эт кто сказал, что у мя кровать двигается? Откеда эт ты взял про какие-то там кровати?

Но все это правда. Тренога «Хаски VI» из почти фатальной встречи Марио с Крейсером Миллисентой Кент была только началом. Начиная с таинственных и непрекращающихся выпадений потолочных акустических плиток с навесных потолков в общежитиях, последние пару месяцев в ЭТА по нарастающей и тревожной прогрессии либо двигались, либо просто вдруг появлялись в совершенно неуместных местах неодушевленные предметы. На прошлой неделе от газонокосилки садовников, которая тихо, смирно и отчего-то угрожающе торчала посреди утренней кухни, у миссис Кларк случился нервный озноб, что привело к баклажановой меланзанье два дня подряд, отчего поднялась волна возмущения. Вчера утром в женской сауне появилась артиллерийского вида машина для подачи мячей – не то, что можно легко потаскать или пропихнуть в двери, – обнаруженная и встреченная криками старшеклассницами, когда они ходили в утреннюю сауну из-за каких-то женских проблем, которые ни один юноша в академии не может и вообразить. А две черных девушки из утренней смены, говорят, нашли несколько скребков на северной стене столовой, подвешенных неизвестными на нескольких метрах высоты в форме какого-то Андреевского креста. Утренние уборщики К. Н. Пала, говорят, их сняли и теперь они стоят у камина. У найденных неуместных предметов имелся какой-то тектитовый и зловещий налет: не озорной душок обычного розыгрыша; это не смешно. В различных степенях у всех от них озноб. Миссис Кларк снова взяла утренний отгул, вот почему был повтор обеда. Глаза Стайса вернулись в тарелку, которая практически вылизана. Все промолчали о том, что Шахт и Шпала Пол Шоу облазили всю часть северной стены, где, по словам черных девушек, висели скребки, и не смогли отыскать ни гвоздей, ни дырок от гвоздей, т. е. никаких видимых следов крепления. Обо всем этом старательно не говорят, что только усиливает всеобщий дискомфорт из-за охрипших жалоб Трельча на оплату, которые могут различаться в деталях, но в целом традиционны.

– И вот теперь максимальный диетический нагибон: попытка сухого молока.

– Хочешь сказать, попытка его нам всучить.

– И хочу, и говорю, и смотрите, как мы реагируем?

– Симулируем простуду и валяемся в кровати, изображая комментатора с ТП в знак протеста? – говорит Пемулис.

Трельч тыкает флаконом Селдана, чтобы придать словам вес.

– Мы не хотим об этом слушать. Мы отворачиваемся, спрятав головы в песок.

– Наверное, это охренеть как больно.

– Блин, лучше поищи синонимы к «забей».

Стайс громко глотает:

– Никогда не открыай