А во сне поздно ночью, после Служения в Брейнтри и Боба Смерти, он, кажется, попадает в какое-то море, на ужасную глубину – вода вокруг немая, темная и температуры тела.
Самый конец октября ГВБВД
Хэлу Инканденце опять приснился этот новый кошмарный повторяющийся сон, где у него выпадают зубы, становятся как сланец и крошатся, когда он жует, и расслаиваются, и толкутся в мелкую пыль во рту; в этом сне он ходил, сжимая мяч, сплевывая крошку и пыль, пока с одной стороны его все больше мучил голод, а с другой – страх. Все разъела великая оральная гниль, на которую Тедди Шахт из кошмара даже смотреть отказался, сославшись, что опаздывает на какую-то встречу, и вообще все, кого Хэл встречал, увидев его крошащиеся зубы, смотрели на часы и исчезали с нелепыми оправданиями – общая атмосфера гниющих зубов служила симптомом чего-то более страшного и омерзительного, с чем никто не желал лишний раз сталкиваться. Проснулся он в момент, когда приценивался к вставным челюстям. До утренних тренировок оставался еще час. Ключи валялись на полу у кровати рядом с книжками по подготовке к госам. Большая железная кровать Марио была уже пуста и туго заправлена, все пять подушек – ровно одна на другой. В последнее время Марио ночевал в ДР, спал на надувном матрасе в гостиной перед тэвисовским приемником «Тацуока», слушал до петухов WYYY-109, необъяснимо взбудораженный из-за не объявленного заранее отпуска Мадам Психоз с полуночных «60 минут +/-», где она, судя по всему, бессменно присутствовала с пн по пт уже много лет. WYYY по этому поводу всячески уклонялось от ответа. Два дня заполнить пустоту пыталась какая-то аспирантка с альтом, представляясь как Мисс Диагноз и читая Хоркхаймера и Адорно под замедленную до анестезированной какофонии тему из «Семейки Партриджей». За все время никто с руководящим голосом или тембром не упоминал Мадам Психоз или что за история с ней приключилась, или дату ее ожидаемого возвращения. Хэл говорил Марио, что молчание – позитивный знак, ведь если бы она ушла из эфира навсегда, станция бы точно что-то да сообщила. Странное настроение Марио заметили и Хэл, и тренер Штитт, и Маман. Обычно Марио попросту невозможно взбудоражить 180.
Теперь WYYY ставит «Более-менее шестьдесят минут» без ведущего. Последние ночи Марио лежал в саркофагоподобном зауженном спальном мешке из гортекса и волокнистого наполнителя, слушал, как на радио гоняют странные статичные эмбиентовые треки, которые Мадам Психоз ставила фоном, но теперь без какого-либо голоса; и статичная, некинетическая музыка как субъект, а не среда, почему-то вызывает жуткие неприятные ощущения: Хэл послушал пару минут и сказал брату, что наверняка именно так шуршит шифер, когда у человека навсегда съезжает крыша.
9 ноября Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»
Энфилдская теннисная академия имеет аккредитацию на 148 юниоров – из которых 80 должны быть мужского пола, – но по состоянию на осень ГВБВД, сейчас, по тем или иным причинам, реальное население академии – 95 платных студентов и 41 стипендиат, т. е. 136, из которых 72 – девушки, а значит, что, хотя еще есть место для двенадцати (предпочтительно – платных) юниоров, в идеале должно быть на шестнадцать игроков-юношей больше, чем есть, а значит, Чарльз Тэвис и Ко желают заполнить двенадцать свободных мест юношами – плюс, как шушукается народ, они были бы совсем не против, если бы шесть или около того девушек получше выпустились пораньше и попробовали силы в Шоу, просто потому что иметь на содержании больше 68 девушек – значит поселить некоторых в мужских общежитиях, а значит – трения и проблемы с лицензией и консервативными родителями, учитывая, что общие ванные комнаты в коридорах – не лучшая идея при бушующих подростковых гормонах.
Также это значит, что, раз проректоров-мужчин в два раза больше, чем женщин, утренние тренировки приходится сложно чередовать: юноши в два приема по 32 человека, девушки – в три по 24, а значит – проблемы с началом уроков для девушек из команды С, которые выходят на тренировку последними.
Зачисление, гендерные квоты, рекрутинг, финансовая помощь, распределение комнат в общежитиях, время приемов пищи, рейтинг, расписание уроков и тренировок, наем проректоров, внесение изменений в расписание тренировок в связи с движением игрока вниз или вверх по рейтингу в команде. Все это неинтересно, если только не ты за это отвечаешь, а в таком случае все это сложно и влияет на уровень холестерина. Стресс из-за сортировки и взвешивания сложностей и приоритетов поднимает Чарльза Тэвиса по утрам из кровати в Доме ректора в безбожно ранние часы, его заспанное лицо подергивается от рокировок возможностей. Он стоит в кожаных тапочках у окна гостиной, глядит над Западными и Центральными кортами на построение игроков команды А, сбредающихся в сером свете, с экипировкой и с понурыми головами, кто-то еще спит на ходу, глядит на кромку солнца, что только выглядывает над короткой чертой города далеко позади них, на алюминиевые проблески реки и моря, на востоке, – руки Тэвиса нервно сжимают кофе без кофеина, но с фундуком, пар струится ему в лицо, волосы в беспорядке и свисают с одной стороны, высокий лоб прижат к стеклу окна, чтобы почувствовать злой холод рассвета по ту сторону, губы медленно и беззвучно двигаются, существо, которое, вполне вероятно, он породил, спит рядом со звуковой системой, сложив свои клешни на груди и на четырех подушках из-за подверженного брадипноэ дыхания, которое звучит, как будто оно мягко повторяет слово «скит» или «скис», пока Тэвис не шумит зря, не желая будить существо, чтобы не пришлось общаться и чтобы оно не смотрело на него снизу вверх с раздражающим спокойствием и смиренным знанием, хотя те, вполне возможно, только плоды воображения Тэвиса, так что его губы двигаются беззвучно – только дыхание, и еще пар из кружки расползаются по стеклу, и маленькие сосульки вчерашнего снега свисают с
