Миша, он же Михаил Григорьевич Ромодановский, покачал головой. Они с супругой плыли на Яву, когда их корабль атаковали два француза. Людовик объявил войну Испании, Людовик же спустил с цепи своих пиратов, и теперь морские просторы были небезопасны. Но русский флаг доселе был неприкосновенен. Так отчего же они сорвались именно сейчас?

Хотя о чем может идти речь, когда война?

– Сиди смирно! – рявкнул Михаил.

Силой отстранил жену и вышел из каюты. Увы…

Капитан был еще жив, команда еще сопротивлялась, но в остальном ситуация была печальна. Тут без расспросов становилось ясно: корабль обречен. Он сам? Тоже не исключается. Но жену он обязан сберечь. Хотя бы попытаться. Прасковья красива, если она попадет в лапы к французам… В лучшем случае ее убьют быстро. В худшем – со всей галантностью пустят по кругу. Такого он Паше не желал.

Михаил быстро вернулся в каюту. Сейчас решения стоило принимать быстро.

– Иди за мной!

Пока продолжался обстрел, но один из кораблей уже приближался. Скоро он пойдет на абордаж, и тогда Михаил не сможет даже спрятать жену.

К счастью, на корабле было две шлюпки. Вот в одну из них он и уложил жену, забросав чем попало. Накрыл сверху парусом.

– Лежи тихо. Если нас убьют – ни в коем случае не показывайся. Ты знаешь, куда добираться.

Прасковья закивала.

Да, и такое бывает. Влюбились друг в друга они еще в царевичевой школе, поженились, детей родили, а сейчас вот… Как же хорошо, что хоть дети с дедом и бабушкой остались! А она вот напросилась сопровождать мужа! Черти б побрали Людовика!

– Постарайся уцелеть, – только и сказала она, стараясь слиться с деревом.

– Государь! Защити! Прошу!

Мало кто видел Федора Ромодановского в таком состоянии. Борода торчком, волосы растрепаны, кафтан в пятнах…

– Что случилось?

Алексей даже слегка испугался. Но…

– Племянник мой! Мишенька!

Как явствовало из рассказа, Михаил Ромодановский был отправлен на Яву. Дело житейское, царевичевы воспитанники и не туда ездили. Но по дороге на его корабль напали французские каперы. Михаила убили. Его жена чудом уцелела, она и рассказала, что произошло и кто в этом виноват.

– Как именно? – зачем-то уточнил Алексей.

– Михаил сказал ей спрятаться в шлюпке. Там не искали. Перегрузили все самое ценное, пробили дыру в днище – и ушли. Прасковью носило по волнам примерно четыре дня. Потом ее подобрал испанский корабль.

– Французы, значит? – уточнила Софья, входя в кабинет.

Ей доложили о явлении Ромодановского, и она поспешила к брату. Мало ли что!

– Они, гады, – закивал Ромодановский. – Государыня! Не покинь в беде!

– Да уж не покинем. Названия кораблей…

– «Стремительный» и «Белая Лилия».

– Как мило, – усмехнулась Софья. – Ладно. Дадим приказ нашим людям. Князь, вам эти люди живыми нужны или полевого суда хватит?

Ромодановский сверкнул глазами.

– Мне нужно, чтобы они помучились! Я им Мишку не прощу!

– Это можно и на месте.

Софья прищурилась. Задумалась о чем-то.

– Есть возможность? Значит, надо провести все как можно более мучительно и страшно, – заметил Алексей. – Сделать их примером.

– Можно, – протянула Софья. – Князь, это на вашей фантазии. Придумайте что-нибудь пострашнее, а я напишу нашим людям. Пусть претворяют в жизнь.

Ромодановский закивал. Это он мог, еще как мог. Дрожать и мелко креститься будут, мерзавцы такие! А уж чтобы напасть на русский корабль?!

Надо постараться сделать так, чтобы это им и в голову не пришло!

– Чувствую себя последней мразью.

Иван Лапин смотрел вслед удаляющейся по пыльной дороге неказистой телеге. На такую бы даже разбойники не позарились – скорее, на бедность подали бы. Оно и к лучшему, авось, доедет.

– А ты не чувствуй, – огрызнулся его приятель, Петр. – Думаешь, мне легко? Или государю? Но, видимо, другого выхода нет.

– А вдруг есть? Не по-людски это!

– А воевать с испанцами сейчас – добро? – огрызнулся Петр. – Страна чуть с колен встала, да в казне все одно шаром покати, едва дыры латать успевают, оспа только что прошла, король умер… Им бы лет десять спокойствия, чтобы никто не трогал. А Людовик – сука.

– Это-то верно… Но…

– И людям этим мы заплатили более чем достаточно. Их семьям. Они сами согласились.

– Деньги – еще не все.

– Но когда они есть – спокойнее. К тому же мы и сами рискуем.

– В Университете сказали, что мы заболеть не должны. Или перенести болячку чуть ли не как насморк.

– Ученые люди, оно, конечно, хорошо, – сбился Петр на простонародный говор, – да все одно риск большой.

– И чего ты тогда согласился? – окрысился Иван.

Парням не нравилось их дело, но куда деваться? Государь приказал – и возражения не предусматривались.

Сап. Совершенно замечательная вещь. Болеют ей в основном лошади, но далеко ли уйдет армия без лошадей, мулов, ослов, таща вооружение и снаряжение на себе? Да и люди прекрасно заражаются сапом. Болезнь прекрасно передается контактным путем.

Найти несколько сапных лошадей было несложно, в хронической форме эта болезнь может протекать долго, очень долго, а дальше все просто. Обработать корма для лошадей и предложить их интендантам по смешной цене – двумя руками ухватятся. Конечно, сами ребята ничего не предлагали. Они нашли людей, которые согласились заработать на войне, – и щедро заплатили.

Европа была истощена, и люди хватались за любую возможность помочь семьям. Они оставляли на всякий случай деньги родным и отправлялись в расположение французской армии, везя с собой зараженный овес. Может, ничего и не произойдет. А может… Даже вполне может вспыхнуть эпидемия. В условиях военного лагеря, скученности, тесноты? Удивительно, если она не вспыхнет и не разгорится громадным костром.

Это-то Ивану и не нравилось. Он справедливо полагал, что кроме французов заболеет еще уйма посторонних людей.

У Петра таких сомнений не было. Не его страна, не его земля и не его народ. Этим все сказано. Да и государь попросил.

Этого достаточно.

Телега, и не одна, двигалась по направлению к корпусу маршала Катины. Еще несколько телег шли к войскам Савойского.

Где-то да сработает.

– Что вы сказали?!

Людовик был в ярости. Адмирал де Турвиль стал бледен, как мраморная колонна, но держался так же стойко.

– Да, сир. Именно так. Два корабля, которые были сцеплены между собой. «Белая Лилия» и…

– Какая разница?!

– На парусе было написано – «За русского князя Ромодановского». И на палубе тоже, и на стене в каюте капитана, чтобы все увидели. А на корабле…

Де Турвиля трясло. Он многое видел, но такого…

Джек Потрошитель еще не родился, но мог бы поучиться у неизвестных авторов послания. Современная медицина не умела определять, до или после смерти поиздевались над телом, но какой резон кромсать трупы? Вот адмирал и предположил, что несчастных пытали еще при жизни. И как пытали!

Отрезали головы и сложили пирамидкой.

Отдельно на большом блюде выложили носы и уши. Пальцы и половые органы, руки и ноги. Кишки развесили серпантином на мачтах – и птицы порадовались угощению.

Возможно, адмиралу было бы