– Не получится. Потери будут намного меньше, чем хотелось бы…

– Так ты согласна?

– А если не получится?

– А чем мы рискуем?

– Мы – ничем. А вот те, кто будет исполнять, рискуют жизнью.

– Они знают, на что идут.

Софья посмотрела на мужа. На брата. И мысленно схватилась за голову. Им идея нравилась.

Господи, а ведь это ее вина. Во многом – ее. И даже если она сейчас не согласится, все равно ребята сделают, как захотели. Если она не предложит ничего другого. А она попросту не знает, что тут можно предложить!

Это она их такими сделала.

Им ведь действительно плевать на всех, кто не русский, им не важно, сколько человек умрет в ходе этой войны.

– Мальчики, там же и мирные люди! Дети, женщины, старики…

– Мы постараемся выбрать момент. И скотину тоже. И вообще – такое уже было в истории.

Софья только вздохнула. Да, было. Но… Такое ни один бог не простит. Есть вещи, которые делать не стоит, но ребята все равно поступят по-своему. Только вот она остановить их не сможет. И самое страшное, что это – Ваня. Ее Ванечка, ее любимый муж. Нет таких преступлений, на которые не пошел бы капитал?

Да, примерно так. Ваня сейчас думает о своей стране и экономит деньги, время, силы. А в итоге – ей страшно. Господи, ей так страшно… Кто же получился из ее мужа, из ее брата? Какие чудовища живут в их телах? Она старалась воспитать государя и его верного помощника, а что в итоге? И ведь они не осознают, насколько их идея страшна. Она целесообразна, вот где ужас-то!

– Ребята… не надо. Пожалуйста.

– Соня, мы не выдержим и турок, и французов одновременно. Ты же понимаешь. – Алексей смотрел даже и с удивлением. Как это так – сестра не осознает таких простых вещей? – Казна не настолько богата, а потому придется играть грязно.

– Это иначе называется, – глухо сказала Софья.

– Неважно. Ты с нами?

Впервые брат и сестра настолько пристально вглядывались друг в друга. Впервые настолько ослабла связь между ними. Впервые. Но потом Софья решительно тряхнула головой.

– До конца с вами.

И у мужчин просветлели лица. Подумаешь там – приступ сентиментальности напал на женщину. Бывает даже с самыми лучшими, дело житейское.

Этим вечером она долго разговаривала с протопопом Аввакумом. Постаревший, но не утративший ни сил, ни хватки, священник принял ее как родную.

Исповедь? Вот уж нет. Скорее, обычное чаепитие, с вареньем в блюдечке, с сахаром вприкуску, с уютной вышитой скатертью… И тем страшнее контраст между этой обыденностью и уютом – и ведущимся за столом разговором.

Софья не могла сказать, что ушла успокоенная. На душе по-прежнему скреб целый отряд тигров. Но…

– Ты уверена, царевна, что другого выхода нет?

– Есть, наверняка. Но это дольше, сложнее, мы затратим куда больше времени и сил, жизней наших солдат…

– И все же ты бы лучше поискала долгий путь?

– Да.

– Я попробую убедить государя. Но если мне не удастся?

– Я приму его решение. И помогу во всем.

– Царевна, ты не боишься на этом пути утратить душу?

– Нет.

Софья не договорила, но и она, и протопоп знали, как будет звучать остаток фразы: «Я давно уже отдала ее». Есть вещи, которым лучше оставаться недосказанными.

К чести протопопа, он пытался. Пытался долго и упорно, почти десять дней, после чего отступился и махнул рукой. Царь считал, что именно этот вариант надо принять. Точка.

Спустя десять дней Софья начала действовать. Стиснув зубы – начала. Выбора ей не оставили.

Получив от Софьи письмо, ее высочество Мария задумалась, но сделала, как приказано, и отдала своей фрейлине указания царевны. Она верила: та найдет, как выполнить распоряжение сестры. Только вот результат ее пугал. Сильно.

Идея Ивана была чрезвычайно проста. Армию можно остановить другой армией. Или – болезнью. Так поступили монголы, осаждая Кафу, так поступил с индейцами Кортес – ничто не ново под луной[33].

Все было просто. Испания перенесла оспу. Даже еще не до конца перенесла. Что требовалось – это найти десятка два больных людей, заплатить им и перевезти либо их самих, либо тела поближе к французской армии. Разумеется, соблюдая все предосторожности. Когда вспыхнет эпидемия, Людовику станет не до войны.

Мерзко? Да еще как!

От предложения коробило не только Софью, но и Марию. Царевна отлично понимала, почему письмо адресовано ей, а не ее мужу – дон Хуан взбесился бы. Для него такой метод ведения войн был неприемлем. А для Софьи…

Мария не была суеверна, но она долго молилась за сестру. Интуитивно она понимала то же, что и Софья. Только вот… Будь она проклята, дорога правителя. Когда приходится делать такой выбор и принимать такие решения – чистым остаться не получится. И человеком, наверное, тоже.

– Я хочу, чтобы ни один испанский корабль не чувствовал себя в безопасности. И русский тоже.

Людовик не собирался щадить врагов. Русские давно стояли ему поперек горла. Полезли помогать испанцам – так пусть получат по заслугам!

– Государь, русские пока еще не вступили в войну.

– Вступят, – отмахнулся его величество. У него были относительно точные сведения. Увы, Эскуриал профильтровать было сложно, а потому…

Слово за слово – весточка долетела до ее величества Марианны, которая грустила в Толедском алькасаре, а оттуда и к Людовику. Конечно, она не любила «короля-солнце», но ради того, чтобы насолить дону Хуану, была готова на все.

Ответ на распоряжение короля мог быть только один.

– Да, сир.

Отныне французы начнут нападать и на корабли русских. Друг моего врага – мой враг, не так ли?

Жан Рошен, капитан брига «Стремительный», прищурился на горизонт.

– Русский корабль справа по борту!

Кричал впередсмотрящий – и так, что услышали даже на «Лилии».

Матросы резко оживились. Русский корабль – это хорошо. Еще месяц назад его величество Луи дал негласное разрешение на охоту за русскими кораблями. Чем уж ему так насолили эти московиты, Жан не вникал, но разрешению обрадовался. Раньше-то перемирие, да и пушек у московитов хватало – вот и обходили их стороной. А сейчас…

Он обменялся парой сигналов с «Лилией», и два корабля полетели за добычей. Ничего нового. Догнать, обстрелять, потом на абордаж, перегрузить в трюмы все самое ценное и затопить корабль. Или взять как приз, если он того стоит и не сильно пострадал.

Действительно, почему они раньше не трогали русские корабли? Даже странно как-то. Голландцев топили, англичан топили, испанцев, венецианцев, а русских – нет.

Надо исправить упущение!

– Дорогой, мне страшно! Не уходи!

Прасковья вцепилась в рукав мужа. Супруг ласково погладил ее по волосам.

– Не волнуйся, дорогая. Я не дам вас в обиду. И капитан у нас хороший. Мы сейчас потопим француза и уйдем. А пока побудь в каюте.

– Миша, останься со мной! Пожалуйста! Ты сейчас все равно там