– Так и пускай высаживают, – Фрол усмехнулся.

Несложно понять, что турки будут штурмовать с суши. С моря-то только обстреливать и получится, это всякому понятно. А вот на суше…

Есть несколько удобных вариантов для высадки десанта. Каждое из таких мест Фрол приказал слегка… обустроить. И не прогадал.

Для высадки турки выбрали место примерно в двенадцати верстах от Кинбурна, на песчаной косе.

Фрол подумал немного и приказал готовиться к вылазке. Если дать врагам закрепиться – это не есть хорошо. Лучше дождаться, пока они высадят десант, и сразу атаковать. Сбросить обратно в море, размазать по песку, напоить желтую пыль алой рудой.

Турки хоть и неплохие вояки, да трусоваты. Если увидят, что тут до конца стоять намерены, – отступят. Никуда не денутся.

Шлюпки шли и шли – и в результате на берег высадилось примерно тысяч пять янычар. У Фрола и четверти от того не было, но казаки век числом не воевали, брали умением. Вот и в этот раз… Не успели турки начать рыть укрепления, как на них обрушилась волна огня. Залпового.

Раз, другой, третий… Расстреляв елико возможно больше патронов, Фрол махнул рукой, приказывая идти. Русские бросились вперед как сумасшедшие. Тем более что сам атаман Разин возглавил атаку. С саблей наголо, с горящими глазами он был страшен. Перед казаками стоял их исконный враг, который пришел на их, действительно их землю и собирался на ней пакостить. И как такого отпустить неубитым?

Турки заколебались, но тут командующий турецкой эскадрой заметил наконец, что его солдат бьют, – и теперь солоно пришлось уже русским. Потому что турецкие корабли, приблизившись к берегу, прошлись огнем по русскому войску. Долетело далеко не все, но и того хватило.

Фрол почувствовал, что его тоже зацепило, ну да и черт с ней, с раной! Сначала сбросить турок в море, потом все остальное. В ответ русские артиллеристы развернули пушки и достойно ответили турецкому флоту. Те приостановились, и Фрол опять повел казаков в атаку.

Тут уж не сплоховали турки и отсекли полководца с небольшой группой преданных ему людей от основной массы казачьего войска. Фрол даже не подумал пробиваться назад. Им же хуже! Пока рука не устанет, он будет рубить! А коли поляжет – судьба такая!

Впрочем, пробившийся к нему с десятком солдат Леско Черкашин помог другу выбраться из западни. Воодушевленные его подвигом, казаки опять бросились на врага – и опять отступили под огнем неприятеля. И пошли в атаку в третий раз.

Фрол сдаваться и не собирался. Он рубил, колол, бил кинжалом, пока рука не устала, а потом все равно рубил и колол, до того предела, когда красные круги в глазах плывут уже не от ярости, а от усталости. Но не сдаваться же теперь?! Он сбросит мерзавцев в море, только б рыба не передохла, турок нажравшись!

И турки дрогнули. Казаки медленно выдавливали их с захваченной земли, прижимали к морю, чуть ли не зубами вцеплялись в горло – и турки дрогнули. Побежали, уже не помышляя о том, чтобы закрепиться на косе.

Войско во главе с Фролом преследовало их так, что только десятой части янычар удалось погрузиться в шлюпки и отчалить к кораблям. На память казакам осталось несколько сотен трупов, множество раненых и два десятка трофейных знамен. Но это была только первая схватка.

Становилось ясно, что до весны нападения ожидать не придется.

Сулейман не надеялся, что так легко справится с русскими, но если бы удалось? Почему бы нет… У него были планы и на весну. Просто сейчас он соберет войско побольше и будет штурмовать не с наскока. Медленно, расчетливо.

Фрол понимал это. И отлично понимал, что оборона ляжет на его плечи. Что ж. Они и не такое вынесут!

Зима ознаменовалась мирными переговорами в Европе.

Не получив зерна, Людовик был весьма и весьма недоволен. Это Софья потирала руки, понимая, что они сильно сэкономят за чужой счет. Швеция, например, то есть те ее провинции, которые достались русским, в этом зерне весьма нуждалась.

После войны-то? На которой всегда и везде страдают крестьяне? То войско по посевам пройдет, то полк в деревне остановится. А есть еще и слово «реквизиция». Причем платить ни одна из сторон не будет. Пусть спасибо скажет, что жив остался.

Разумеется, просто так раздавать зерно никто не собирался. Все происходило в обмен на честный труд. Мужчины восстанавливали разрушенные укрепления шведских городов, женщины кашеварили, стирали… да мало ли работ найдется на стройке?

Так что постепенно все утрясалось. Хотя бы с голоду не умирали. Кстати, эти неумирающие бегом бежали из той части Швеции, которая принадлежала шведам. Там-то караван с зерном не отмечался.

Но это – в Швеции.

А вот во Франции вспыхнули бунты.

Один за одним, один за другим… И Людовик вынужден был запросить мира. Можно воевать, но не тогда же, когда под тобой трон шатается – медленно, но отчетливо! Впрочем, пока мирные переговоры особых результатов не давали, потому что Людовик не собирался уходить просто так – воевали ж! Силы тратил, деньги тратил, а теперь проваливай несолоно хлебавши? Нет, так дело не пойдет!

В свою очередь, объединение, которое получило название Аугсбургской Лиги, не собиралось отдавать Людовику чего-то завоеванного. Извините, но тут и свои хозяева есть. И им не хватает! А еще вы лезете с королевским-то рылом!

Так что в Европе пока установилось хрупкое равновесие без войны. Но надолго ли?

В любом случае до турок никому дела не было, своих проблем хватало. Что у Людовика, что у всех остальных. Какую-то помощь втайне обратившийся к Людовику турецкий посол таки получил – людьми, деньгами и прочим, – но именно что «какую-то». Кое-как, а можно и вовсе никак. Хотя… куда им привередничать?

Ознаменовалась зима и еще одним событием, на которое мало кто обратил внимание. Да оно почти никого и не касалось, кроме…

– Володя просит разрешения на свадьбу.

– Вот как? – Софья была искренне удивлена. – Братик что – уже нагулялся?

Алексей, который и читал письмо, сидя на столе, небрежно пожал плечами.

– Может, и нагулялся. Возраст-то не детский уже. И верно, женить бы пора.

– Пора. А на ком?

– Он пишет, что это черкешенка, знатного рода.

– Красавица, разумеется? – Софья покривила губы.

– А что еще требуется от женщины? – подшутил ее супруг, поднимая глаза на Соню. – Не ум же!

– Да-да, это так печально, когда жена умнее мужа, – поддакнула Софья.

– Вот видишь, дорогая, ты сама все прекрасно понимаешь.

Царевна фыркнула.

– Ну и пусть женится. Ему что в приданое дадут?

– Он пишет, что ее отцу принадлежат богатые земли. А это – единственная дочь.

– Остальные его дети – что?

– Поумирали. Кто от чего.

– Сыновья есть?

– Есть.

– Потом надо будет посмотреть, что там за семейка, – задумалась Софья. – Да, Алеша, ты по