— А принц отравлен?! — вскричал Эрик голосом провинциального актёра и закинул руку к голове, — кто совершил эту низость?

— Аплодирую стоя, сразу видно хорошую актёрскую школу, — процедила журналистка, — так что?

— Принц жив-здоров, так и напишите, — нашёл таки возможность прошмыгнуть мимо приставучей дамочки советник, — всё расследуем и всех определим на каторгу или куда подальше.

— Мужлан, — прошипела журналистка вслед отъезжающему мобилю.

Прибыв во дворец, Эрик прошёл к себе в кабинет, где уже восседал граф, нетерпеливо постукивая тростью.

— Нас ждут во дворце, отравленные пришли в себя и жаждут крови, требуется их успокоить и допросить, — сказал Нефёдов, — посему отправляемся в летний дворец.

— А принца с дружками будем допрашивать? — на ходу спросил Эрик, — сдаётся с этой компанией тоже не всё гладко.

— Дельная мысль, — кивнул граф, усаживаясь в мобиль, — этих братьев железнодорожников задержали, будут допрашивать, возьмём мальчишек на испуг, авось тоже что расскажут.

Мобиль довольно скоро выбрался на дорогу к дворцу, проложенную вдоль железнодорожных путей, там как раз летел полуденный состав набитый разночинным народом, следующий по делам во дворец или просто гулять в обширных парках. Резиденция императора славилась грандиозными парками, населёнными самой экзотичной ручной живностью, обширными садами, прудами с золотыми рыбками и роскошными фонтанами. Всё это было открыто для публики в любое время за исключением небольшого внутреннего садика и оранжереи, где случались дипломатические приёмы и бывала императорская семья или высшие сановники. Дворец тоже большей частью использовался как музей, там были выставлены картины и скульптуры, собранные за тысячелетия существования империи. Гигантский оружейный зал привлекал огромные толпы посетителей со всего света, благо только несколько музеев в Объединённых королевствах могли похвастать схожими коллекциями.

Оставив мобиль в гараже, они прошли в госпиталь, там, на террасе, в шезлонгах возлежали отравленные сановники империи. С прошлого раза Эрик нашёл их гораздо более здоровыми с виду и порозовевшими, они лениво покусывали виноград и морщась пили молоко. Увидев графа, многие скривились, кое-кто стал необычайно серьёзным и только маршал Корвинский широко улыбнулся и протянул руку для приветствия, привстав.

— Добрый день, господа, рад видеть вас выздоравливающими, — слегка поклонился граф и присел в кресло, — позволено ли будет мне задать вам пару вопросов?

— Да ктож тебе запретит-то, — тихо пробормотал командующий флотом, известный недруг Нефёдова, претендовавший на его место.

— Ну, вот и отлично, — стукнул тростью граф, — может быть у кого-нибудь есть подозрения?

— Позвольте я, — нахмурился министр тяжёлого машиностроения, — сдаётся мне это дело рук моих братьев, нехорошо конечно про родственников такое говорить, однако слухами земля полнится, и паровоз этот ночной его и проучить они меня обещали не раз.

— А какие у вас разногласия с братьями? — спросил граф.

— Это наше личное дело, — отрезал министр, — скажу только, что, по их мнению, именно я виноват в том, что состояние досталось мне, как и титул, итогом же стало моё возвышение, незаслуженное по их мнению. А я предлагал им, упрашивал, с должностью обещал помочь, даже семейный обед созвал, но они ушли, как узнали, что там буду я. Тётка же моя, близкая к ним, говорила, что наказать они меня решили, только как не сказывали, она их подпаивала, но не выпытала.

— Ваших братьев мы уже арестовали, — кивнул граф, — посидят, может что вспомнят.

— Быстро у вас, — отвёл взгляд министр, — только без пристрастия там.

— Аккуратнейшем образом, — уверил его Нефёдов, — может кто ещё имеет подозрения?

— Да это мой поганец третий секретарь учудил, как пить дать, — заговорил министр транспорта, — головой он тронулся и свататься к моей дочке вознамерился, я говорю, куда тебе с безродным, на жаловании, а она мне «любовь и всё такое». Познакомились они где-то на балу и воспылали чувствами аки пастушка с пастушком из дурацкого балета, у него за душой ни гроша, а она по три платья за бал менять привыкла, мне портные такие счета присылают, что ей богу застрелюсь. Ну, я им это всё в глаза и высказал, она в слёзы, он с криками убежал, а тут врывается ко мне в кабинет, бросает на стол пачки денег, дескать, вот на что мы жить будем, выгнал его конечно, было это недели за две до происшествия. Откуда взял такие деньжищи — там его жалований за три года было. И тут заместитель мой, весьма с этим секретарём дружный, начал внезапно арзерумскую железную дорогу нахваливать, доклад в её защиту предоставил на рассмотрение имперско-султанского комитета, очень толковый и убедительный надо сказать доклад. А пометки на полях и исправления в тексте черновика, что мне дали на просмотр сделаны были почерком того самого секретаря, наша внутренняя безопасность взяла их на карандаш, счета проверили, крупные покупки, ничего не нашли, но, поди тайная служба сделает это гораздо лучше.

— Спасибо за соображения, господин министр, за секретарём приставлена слежка, идёт проверка банковских счетов, — кивнул граф, — будут результаты, доложимся. Может ещё кто-нибудь имеет сказать?

— Да вы уж знаете поди всё, — улыбнулся маршал, — а нам на процедуры пора.

— И то верно, выздоравливайте, страна в вас нуждается — стукнул тростью, поднимаясь граф, и добавил для советника, отойдя подальше, — козлы старые, ничего не знают.

Принц и его соратники или вернее собутыльники были собраны в охотничьем зале, где на стенах пылились головы убиенных многочисленными царедворцами животин, выглядела молодая поросль недружелюбно, держалась кучкой и настороженно глядела на вошедших. Граф неспешно пересёк весь зал и уселся в единственное кресло, Эрик остался за спинами мальчишек у двери, что дополнительно их нервировало — они оглядывались и чувствовали себя в ловушке, это всегда на руку при допросах, когда бежать некуда.

— Мы отказываемся говорить без адвокатов и родителей, — выступил принц вперёд и вскинул голову.

— А вы пока не задержаны, ни в чём не обвиняетесь, мы хотим лишь побеседовать, — ухмыльнулся граф, опёршись на трость, — или может сбегать за вашим папинькой? Император-то, поди, с радостью послушает, заняться-то ему наверняка нечем. Пока вас созвали поговорить без свидетелей, никто кроме нас об этом знать не будет.

— Хорошо, — нахмурился принц, — давайте поговорим.

— Прежде чем я начну задавать свои коварные вопросы, не хочет ли кто-нибудь в чём-нибудь сознаться? — внимательно осмотрел присутствующих граф.

Ребятня заволновалась, стали переглядываться, в основном глядя на принца