Офицерское собрание располагалось не так далеко, было приятно пройтись по Морскому проспекту, с уже включенными фонарями, яркими витринами, роскошными экипажами. По проспекту фланировали тысячи нарядных горожан, лениво выбирающих, где бы поужинать или какой театр посетить, благосостояние столичных жителей вошло в поговорку пару сотен лет назад и пока никто не видел причины её менять. Сотни приезжих дивились такому изобилию, как лодчонки лавируя между роскошными яхтами и целыми клиперами. Пройдя многочисленные мостики и сверкающий всеми возможными товарами всех возможных стран Купеческое подворье, офицеры свернули на более тихие улочки. Оставив позади выставленные в гигантских витринах неимоверного Купеческого подворья товары, они оставили и тамошнюю бурлящую толпу покупателей.
Проходя по знакомым улицам, Эрик наслаждался вечером, благо знаменитые столичные дожди вроде пока не начинались, окружающие тоже пользовались хорошей погодой, осень ещё не вступила в свои права окончательно. Миновав бесконечные частные дома, соперничающие роскошью отделки и вкусом знаменитых архитекторов, вскоре добрались до офицерского собрания. Здание впечатляло фасадом даже на фоне окружающих домов, ибо его строил истинный мастер архитектуры, обычно исполнявший заказы по императорским дворцам, мимоходом построивший и сей шедевр. У входа высился седовласый отставник в гренадёрской форме без погон, с таким иконостасом на груди, что мог позавидовать кто угодно, кто ещё не обзавидовался роскошным бакенбардам или высоченной мохнатой шапке. Выправка привратника была отменной, хотя годов было явно за семьдесят, умные и внимательные глаза дополняли егерский тесак с положенной на него крепкой рукой.
— Господин ротмистр, позволено ли будет спросить, кто ваш гость? — пробасил егерь.
— А вот сам его, милейший и спрашивай, — отмахнулся Михай и заорал, вбегая в собрание, — Ярослав, пику тебе в неожиданное место, куда пропадал?
— Без одной полосы не пускаем, — пробасил егерь, напомнив о себе.
— Гренадками не звени, — Эрик перешёл на понятный только своим язык, — четыре малых ключа и одна большая корона.
— Здравия желаю, господин капитан пограничной стражи в отставке и тайный советник 4-го класса, — быстро сообразил гренадёр и ещё больше вытянулся, хотя казалось бы куда уж больше.
— На вот дукат, выпей за наших товарищей, — сказал Эрик, сунув ему за обшлаг золотой, приметив знак боя при Аль-Анбаре и как было принято там, сквозь зубы добавил, — свои стоят, чужие не ходят!
— Свои стоят, чужие не ходят! — повторил гренадёр и украдкой утёр слезу, потому как увидел одного из своих названных братьев.
В собрании как всегда было по разному. Наверху шёл бал для младших офицеров, они сегодня имели право приглашать семьи и знакомых, отчего слегка покачивалась люстра, впрочем, видала она времена и похуже. Слева был спуск в тир, там наверняка упражнялись все кому не лень, в фехтовальном зале тоже было наверняка не протолкнуться от младших офицеров, желающих постигнуть фехтовальную науку, а старшие офицеры пытались растрясти жирок и не отвыкнуть от клинка совсем. Карточный зал тоже привлекал немало посетителей, как впрочем, залы для игры в мяч и конный манеж. Лекционный зал, конечно, был заполнен едва на треть, думается, вопросы фортификации и таблицы стрельб вечером не так захватывали, вот если бы состоялась встреча с героями знаменитого сражения — другое дело, половина города устремилась на такую лекцию. Наибольшую популярность имели, конечно, бар и ресторан, благо кухня здесь была отменная, напитки любые от местного сидра или ягодного ликёра, до самых экзотичных финиковых вин или заморского виноградного самогона. Офицеры часто служат так далеко от дома, что шею можно свернуть даже глядя на карту, а уж там привыкают ко всяким местным чудачествам, оттого, столица империи наводнена таким разнообразием, что найти вяленое мясо хиджазского варана тут не сложнее чем сладкий жареный рис Империи Чжунго.
Красный ментик гусара как раз исчезал в баре, окружённый такими же красными ментиками и белыми кавалергардскими мундирами, Эрик последовал за ним, порадовавшись в который раз, что длительная вражда между кавалергардами и лейб-гвардии гусарами закончилась. Никто уже и не помнил, с чего всё началось, но в бытность свою кавалергардом, советник недели не помнил, чтобы не обошлось без драки или дуэли. А закончилось всё пожаром гусарских казарм и конюшен, тогда кавалергарды, с изрядной опасностью для себя отстояли здание от огня, мир оформляли торжественно, в госпиталь после той грандиозной попойки попало народу больше, чем было раненых на пожаре. С тех пор кавалергарды и гусары стали лучшими товарищами, хотя когда они враждовали и кутили порознь, возлияния редко попадали в газеты, сейчас же совместные озорства уже приелись читателям, но бравым офицерам удавалось всё же удивить искушённую столичную публику.
— Да вот он! — закричал Михай, указывая на советника, — его там привратник не пускал, вишь как вырядился, окаянный.
— Эрик! Чертяка! Где был! Где коньяк?! — советник был оглушён приветствиями и дружественными похлопываниями старинных товарищей.
Менее бывалого такие приветствия свалили бы с ног или даже загнали в госпиталь, а громкие вопли этих достойных офицеров не раз пугали как вражеских солдат ещё до боя, так диких животных. Эрик же вырос среди таких громогласных, способных перекрикивать орудия монументальных людей, с детства привыкнув к их грубоватым шуткам и своеобразному обращению. Чтобы не мешать чинно ужинающим старшим офицерам, компания удалилась в дальний зал, где подавали больше горячительные напитки, чем горячие блюда, звучала музыка и веселился разнообразный служилый люд.
Эрику пришлось рассказывать о своих приключениях, исключая те, что нельзя рассказать даже гвардейским офицерам. Военные в империи всегда много путешествовали, однако, хвала всевышнему, больших войн давно не было, оттого рассказы о жителях Небесных гор или скачках в пустыне Нефуд-Дахи пользовались большой популярностью. Аристократы путешествовали в основном в Объединённые королевства, реже на восток в Княжество Маратхов, рассказывая потом о своих приключениях волшебные сказки, такие россказни всем надоели, а вот гремящие вулканы или обычаи северных аборигенов вызывали бурный интерес. Так, что Эрик на время сделался центром внимания, кто-то бывал там, кто-то здесь, а вот человека исколесившего почти всю империю нечасто доводится видеть. Тем более пограничников уважали за их отличную выучку и боеспособность, Эрика считали за очень правильного человека, раз уж променял кавалергардские блистательные эполеты на зелёненькие погоны трудяги-погранца. О своём неожиданном возвращении и переходе в другую службу тоже пришлось рассказывать.
— …ну, вот я и приказал жандармам… — сказал Эрик намного громче, чем хотелось бы.
