— Господин Соболев? — обратился к нему Эрик, — здравствуйте.

— Мы представлены? — можно было поклясться перед советником был не машинист, а стареющий аристократ, — ах, да, видимо вы из тайной службы. Ну, задавайте свои вопросы.

— Собственно, в отчёте жандармерии всё сказано, не хотелось бы отвлекать, — вздохнул Эрик, показав значок, — мне подумалось, мало ли что усмотрю сам. А вы, случайно не родственник Соболева Тимофея Алексеевича?

— Родной брат, — буркнул машинист, — плохо службу исправляете, всем известно, что брат у меня граф и министр, а я неудачник и вожу паровоз. Что-нибудь ещё?

— Ни в коем разе не хотел вас обидеть, — вскинул руки советник, — работа такая вопросы задавать и вынюхивать.

— Вынюхивайте, — вздохнул железнодорожник, — только мы сами тут пытались выяснить, кто такое мог учинить, да никак не возьмём в толк. Весьма запутанная история.

— Распутаем, — пообещал Эрик, — извините за беспокойство, отдыхайте.

Выбравшись из управления, советник направился к местной железнодорожной станции, так ему показалось уехать будет попроще, уж больно громадный оказался терминал, без сноровки расстояния между морской пристанью и станцией казались гигантскими. Поезда отправлялись каждые полчаса, поэтому вскоре Эрик уже сидел в простеньком вагоне, наблюдая промышленные пригороды столицы. От самого терминала к городу тянулись фабрики, заводы, мануфактуры и прочие заведения, зависящие от подвоза сырья и товаров. Чего тут только не делали! Империя по праву славилась оружием, приборами, одеждой, не меньше чем своим флотом и армией, верфи находились ещё дальше за терминалом, ещё более гигантские, чем порт, там ладили корабли не только для империи, но и для половины мира, товары империи считались если не лучшими, то одними из лучших. Это не говоря о продовольствии, его отгружали миллионами и даже миллиардами пудов: пшеницу, мясо, масло, рыбу, птицу, дичь, мёд, сыр, да почти любой продукт считался отличным и стоил приличных денег, если на нём стояла печать «Имперский, проверено». Проезжая мимо гигантских корпусов, Эрик воочию мог видеть, насколько обширна торговля по вереницам гужевых повозок, исчезающих в воротах фабрик и выныривающих назад, уже забитыми всяческими товарами.

Вскоре показались далёкие пригороды и доходные дома, где селились рабочие с терминала и фабрик, кварталы постепенно оживали, в рабочее время все были при деле, иногда попадались одинокие женские или детские фигуры. Но сейчас к вечеру, огни ярко горели над магазинами, лавками, кабаками и балаганами, многие окна светились, людей по своим делам уже сновало множество. Поезд высаживал на станциях возвращавшихся со смен рабочих и служащих, они спешили домой или куда ещё. Затем показался город, а вскоре и центральный вокзал. Выбравшись на главный в городе Морской проспект, Эрик почувствовал, что второй день службы прошёл даже чересчур насыщенно. Завидев мобиль с жандармами, направлявшийся к дворцу, советник махнул значком и с удовольствием откинулся на кожаном сидении урчащего монстра, горячо поблагодарив любезных жандармов. Те были весьма обходительны, что продолжало удивлять Эрика, привыкшего к неприязни между службами и ведомствами.

Добравшись до кабинета, советник стал пересматривать отчёты допросов всех присутствующих во дворце и убывавших при похищении сановников империи. Подумывая уже направиться домой, благо час был поздний, ему на глаза попался отчёт со списком бывших на гулянке у принца. Пробежавшись по нему глазами, Эрик задержался на одной фамилии, нахмурившись, он покопался в адресном справочнике и заодно полез в «Железную книгу», где были перечислены все сколько-нибудь знатные семьи империи, затем, еще больше нахмурившись, советник направился к Нефёдову.

Граф, невзирая на вечерний час, был в кабинете и что-то увлечённо писал, судя по ровному ряду строчек, выстроившихся друг под другом, занят был этот человек стихосложением. Ожидать от столь грозного чиновника, внушавшего страх одним своим видом, столь легкомысленного рифмоплётства решительно было нельзя. Однако, результат был налицо, впрочем, все доподлинно знали, что маршал Хаугер, непобедимый в обороне и ужасный в наступлении, имеет огромную склонность писать стишки, прескверного впрочем качества. Причём насколько блистательны его победы, настолько же бесталанны его стишки, победы злят врагов полководца, а стишки злят уже самого маршала. Впрочем, Хаугеру достаёт ума посмеяться очередному отказу редакции его напечатать, но природная язвительность заставляет складывать в их адрес колкие эпиграммы. Вот эти резкие и бьющие не хуже пули стишата очень популярны, маршальские перлы уже давно растащили на цитаты и если бы только редакторы становились его целью — любой противник маршала рискует проснуться знаменитым, благодаря паре росчерков пера.

— А, это вы, — оторвался граф, — я тут написал, вот послушайте…хотя нет, ещё ругать начнёте.

— Отнюдь, — возразил Эрик, — иногда и сам пописываю.

— Тогда точно не стану, рыбак рыбака и всё такое, — убрал Нефёдов бумагу в стол, — какие-то новости?

— Машинист исчезнувшего было паровоза Фёдор Алексеевич Соболев, родной брат нашего министра транспорта, — показал отчёт советник, — а компания юных кутил имела в своём составе Шепеля Александра Алексеевича.

— И что? — нахмурился граф, — догадываюсь, но никогда не был поклонником заучивать «Железную книгу» наизусть, к делу.

— Шепели сводные братья Соболевых, мать Шепелей была вторым браком за отцом Соболевых, — поведал советник, — Соболев детей от второго брака не признал и оставил без наследства, поэтому мать оставила им фамилию Шепель, хотя они урождённые Соболевы. Насколько я знаю, из рассказов своей бабушки, следящей за всей светской жизнью с тщательностью бухгалтера, Александр Шепель очень дружен с Фёдором Соболевым и обучается в железнодорожном училище на старшем курсе. Шепель отбыл примерно за три часа до начала погрузки тел в поезд и согласно донесению гвардейцев спешил и явно нервничал.

— Ясно, — кивнул граф, — завтра арестуем обоих и поглядим.

— Это всего лишь предположение, — поднял руки Эрик, — насколько я увидел, да и наслышан Фёдор Алексеевич Соболев редкой кротости и ума человек, решил не добиваться судами восстановления титула и статуса, а вернуться в общество самостоятельно. И Шепеля Александра Алексеевича я видал на балах, весьма толковый и рассудительный юноша.

— Так для такого дела толковость и рассудительность как раз нужна, — хлопнул по столу ладонью граф, — ничего, может сразу расколются, а ежели невиноваты, через пару дней с извинениями отпустим, в газете пропечатаем о невиновности и всего делов.

— Но может последить, осмотреться, — предложил советник.

— Ни одного человека нет, — вздохнул Нефёдов, — уже всех подняли, арестантов полтысячи, задержанных и того более, наружка не спит вторые сутки, следователей вызвали даже из Иверийского герцогства. Позора