— Не суди его строго. — Ивлиев прижался щекой к волосам девушки и стал поглаживать ее по руке. — Он ведь из-за тебя стал слабым. Ему угрожали тебя убить, вот он и сломался на этом. Знаешь, сильные люди, они тоже слабые… в чем-то.

— А меня не оставишь? — изменившимся голосом спросила Татьяна и замерла.

— Ну что ты, милая, — тихо ответил Василий — И тебя не оставлю.

— Я люблю тебя, — прошептала Таня и уткнулась лицом в его ладонь. Потом оторвалась и стала смотреть в глаза, словно искала в них ответ.

— И я люблю тебя. — Василий притянул девушку к себе, нашел ее теплые дрожащие губы. — Танюша…

Они целовались с такой нежностью, как будто пытались излить друг на друга все запасы неизрасходованной ласки, накопившейся за страшные годы войны, забыв, что над ними нависла смертельная опасность и они находятся в незнакомом подземелье, откуда, скорее всего, нет второго выхода.

— Смотри! — Ивлиев кивнул головой вправо, куда в темноту уходил тоннель.

Там горел светлячок. Или огонек. Это было непонятно, привыкшее к кромешной тьме зрение подводило и искажало действительность. Василий вскочил на ноги, поднял Татьяну и заспешил вперед. Они спотыкались, задыхались от волнения и, наконец, оказались у стены, где на уровне человеческого роста зияла дыра размером с кулак. В ней виднелось светлеющее утреннее небо и тянуло утренним ветерком и запахом зелени. Василий велел Татьяне отойти в сторонку, а сам, подобрав обломок доски, стал бить в эту дыру, с каждым ударом откалывая большие пласты земли. Через несколько минут у его ног высился уже большой рыхлый холмик, а отверстие расширилось до диаметра большого арбуза.

Через час Ивлиев, подсаживая Татьяну, вытолкнул ее на поверхность, а затем, обдирая колени, выбрался сам, упал на траву и, тяжело дыша, уставился в голубое небо. Девушка пристроилась рядом с ним и тихо засмеялась. Василий подумал, что Таня сейчас смеется не от радости, что они выбрались из смертельно опасной западни, а оттого, что он ее любит и сказал ей об этом. Странный народ эти девчонки.

Глава 8

Они сидели в автобусе с замазанными известью стеклами и тихо разговаривали. Горюнов смотрел на Ивлиева с укором и каким-то скрытым сожалением, что ему приходится посылать оперативника снова одного черту в зубы. И нельзя никак иначе, только одного. Таня Белецкая, прислонившись головой к стеклу, спала, тихо посапывая. Она уснула сразу, как только поняла, что они действительно в безопасности и все скоро решится в хорошую сторону. Ивлиев прикрыл ее своим грязным пиджаком и продолжал рассказывать.

— Я думаю, в этих подземных лабиринтах уже ничего нет. Иначе бы там была организована совсем иного рода охрана. Поэтому они там и Татьяну держали. Никто про это место не знает, а если найдут, то ущерба для дела никакого.

— Хорошее место для скрытого размещения банды, — с сомнением заметил Горюнов.

— Плохое. Я бы сказал, даже самое неудачное, какое только можно придумать. Ладно, перемещение возможно по ночам, и никто их не увидит. А подвоз воды? Не пищи, а именно воды! Да и пищу готовить нельзя, дыму деваться некуда. А если выпускать, то сразу будет видно, что на пустырях земля и холмы дымят. Это в лесу под деревом с хорошей кроной дым по ней рассеивается. Даже над лесом его не видно, если умелый человек разводил и огонь поддерживал. Нет, Олег Николаевич, прятали они там что-то. И очень плохо, если взрывчатку.

— Черт, нашумел ты там, — вздохнул майор. — Ну да ладно, пошлю оперативную группу после наблюдения с нескольких точек… с минерами пошлю… могли там и заминировать после тебя.

— Таню спрячьте, — кивнул на девушку Ивлиев. — Ее отцу говорить, думаю, не стоит, что дочь в безопасности. Он спьяну может бандеровцам брякнуть, и они поймут, что НКВД с Белецким в контакте.

— А по-твоему, они думают, что Татьяну освободили святые духи?

— По-моему, они голову ломают, кто это сделал. НКВД так операции не проводит. Там было бы полно солдат с собаками, все блокировали бы.

— Ну, может, ты и прав. В таком непонимании ситуации несколько дней их продержать можно, а потом они все равно подумают на нас.

— И… тело Жорки Одессита вытащите оттуда. Пусть похоронят по-человечески.

— Это обязательно. Еще что?

— Несколько новых батареек к фонарику, и активизируйте, пожалуйста, в управлении шахты 16-бис какое-нибудь расследование по линии НКВД. Пусть все об этом знают, пусть следственные мероприятия будут с выездом на территорию шахты. Мне надо, чтобы они там притихли немного, насторожились и решили переждать этот шухер, который вы организуете.

— Хорошо. Еще что?

— Коротко просветите меня о главных событиях за последние трое суток. Все, что связано с националистическим подпольем и их заграничным штабом.

— В Лановцах убили двух милиционеров и одного солдата-фронтовика.

— Не понял почему. У них же был строгий приказ Центра не шуметь в этом районе.

— Там все сложнее. Милиция задержала двоих бойцов из УПА с оружием и листовками, пропагандистской литературой. Взяли живьем, умело. Ну а банда нагрянула во главе с Коломийцем и потребовала выдать арестованных. Милиционеры отстреливались до последнего, а потом, когда стали кончаться патроны и сами они были уже ранены, они расстреляли пленных и подорвали себя в доме гранатой. Видел бы ты, что с их телами сделали!

— Сволочи! Ладно, отольется им и это! Еще что произошло?

— Еще на железной дороге на перегоне между…

Пропустив вохровцев, Ивлиев медленно повернул голову и посмотрел им вслед. Пожилые мужики, которые всю жизнь проработали на шахте и теперь не в силах спуститься в забой. Какие из них стрелки охраны шахты! Осторожно пробираясь вдоль стены, он добрался наконец до второй подстанции. Темно, но ориентиры, которые ему назвал в прошлый раз Белецкий, помогали ему. А вот и выцветшая, облупившаяся надпись, сделанная масляной краской несколько лет назад: «ТП-2». От нее нужно пройти наискосок, и вон уже виднеется здание 1-го ствола.

Василий быстро нашел дверь, ведущую к подъемнику. На двери красовался старый амбарный замок. Так, теперь