Женька потом, со свойственным ему юмором, рассказывал, что, когда он протягивал букет, он почувствовал, что за что-то зацепился и страшно испугался, что сейчас на глазах изумлённой публики упадёт на прабабушку. Я это увидела и бросилась к ним, и мы все вместе обнялись. А когда я наклонилась к Нонне её поцеловать, она сказала мне: «Наташка! Я тебя всегда любила!»
Через несколько дней мы беседовали по телефону, и Нонна Викторовна мне призналась, что к моменту нашего с Женькой выхода на сцену у неё было полное ощущение, что она сидит на сцене уже два дня…
Удивительное переплетение обстоятельств: и мама, и Нонна Викторовна родились в ноябре. Мама – 6 ноября в 1924 году, а Нонна Викторовна на два года позже – 25 ноября. А ушли из жизни в июле: Нонна Викторовна – 6 июля 2008-го, а мама – три года спустя, в 2011-м, 1 июля…
Мама очень переживала смерть Мордюковой. Она, кстати, очень любила Володю, даже, может, ещё больше после того, как родился Васенька, так похожий на него…
Хоронили Нонну Викторовну на Кунцевском кладбище, как она и хотела и завещала – рядом с сыном. На похоронах было много народу – и кинематографисты, и просто те, кто её любил. А любили её многие. Журналисты-телевизионщики вели себя, как всегда, бессовестно. Когда в храме после отпевания близкие стали с Нонной Викторовной прощаться, я наклонилась, чтобы её поцеловать, и наткнулась на камеру, которая прямо-таки влезла в гроб…
На поминках были в основном родные, близкие и друзья. Но и их было тоже много. Конечно, пришла и вторая жена Володи, Наталья, с сыном Вовочкой, студентом ГИТИСа. А совсем незадолго до этого я работала с его сокурсницей, и та рассказывала, что над Вовочкой в институте подсмеиваются, потому что он часто ведёт себя неадекватно. Я смотрела на парня, явно закомплексованного, на Наташу, которая сидела с каменным лицом, и вдруг мне стало их так жалко. И, поддавшись порыву, я предложила выпить за Наталью и Вовочку и сказала, что нет уже с нами ни Володи, ни Нонны Викторовны и что, помня о них, нужно прекратить вражду и ненависть, что у меня и у Натальи – сыновья, которых надо обязательно познакомить, потому что они братья…
И все, сидящие за столом, зааплодировали. А Наташа размашисто перекрестилась, сказала: «Слава Богу!» – как будто всё происходящее до этого зависело от меня. Мы с ней чокнулись и поцеловались, а Вовочка сердито увернулся…
С печалью, но и со светлым чувством я пришла домой, а вечером рассказала Васе о примирении и что, наверное, ему вскоре предстоит общение с братом. Честно говоря, Вася отнёсся к моей радости по этому поводу скептически. И оказался мудрее меня. И прав.
Через день Наташа и Вовочка должны были прийти на мой спектакль. Но вместо этого раздался звонок. И незнакомый женский голос злобно прошипел в трубку: «Зачем же вы врёте, что Вася – Володин сын? Все знают, что он сын Бурляева!» И раздались гудки отбоя. Приехали!!! Теперь уже «сын Бурляева»!
Дальше потянулась череда мерзостей, наветов, наговоров – в «жёлтой прессе», по телевидению, – «сподобились» не только НТВ, но и Россия-1, и 1-й канал. Центральным лицом всех этих пасквилей была Наталья, которая трагическим голосом вещала, как попугай, одно и то же: «Вовочка – единственный сын и ЕДИНСТВЕННЫЙ НАСЛЕДНИК!» Вот в чём была «собака зарыта»! А так как эти анонсированные «дуэли» происходили без меня (не хватало только мне прийти на эту «коммунальную кухню»!), то моё изображение маячило врезкой на уголке телеэкрана…
Конечно, меня бил колотун. Мне звонили со всех концов страны, да что там страны – земли! Многие убеждали меня подать в суд за клевету. Но я, слава Богу, не поддалась – поняла, что только этого и ждут шавки из «жёлтой прессы» – превратить ситуацию в сериал выяснения отношений. Позвонил из Америки Аркашуля, совершенно возмущенный (и там эта пакость прошла по телевидению!), и предложил «эту мерзкую бабу побить»…
Дети мои оказались мудрее. Понимаю, что им это всё тоже было далеко не в радость, но мне они сказали, чтобы я прекратила обращать внимание на этот бред. «Раз уж ты пошла в актрисы, должна была бы уже привыкнуть и к зависти, и к ревности, и к злости!» – сказали мне сыновья и внук.
Сходила в храм. Исповедалась, причастилась. Посоветовалась с батюшкой. И постепенно успокоилась. Приняла тот факт, что у меня есть не только друзья, которые за меня в огонь и в воду, но и враги. Такова жизнь.
За здравие Натальи и сына её, Владимира, всегда подаю записки в церкви. Каждый день читаю молитву «Ненавидящих и обидящих нас прости…». И хватит об этом.
Гораздо важнее сказать о том, что я счастлива, что мы успели с Нонной Викторовной хоть и поздно, но заново почувствовать себя родными людьми, что успели сказать друг другу слова любви. И эта любовь согревает меня сегодня.
Я счастлива, что есть у меня родные люди – сёстры и братья Мордюковы, её племянники – Олечка, Илья, Иришка, Алёша… Мы редко видимся. Встречаемся у могилы Нонны Викторовны и Володи на кладбище – в дни их рождения и смерти. Поминаем их. Перезваниваемся. Поздравляем друг друга с праздниками. Мало, конечно, но в наше суетное время по-другому, к сожалению, не получается. Но главное – я знаю, что они есть, родные мне люди. Большая семья, старшей в которой была Нонна Викторовна…
Вячеслав Васильевич, конечно, очень переживал Володин уход из жизни. Однажды, когда мы ехали вместе с какого-то фестиваля и оказались в одном купе, мы проговорили об этом почти всю ночь. Я рассказала ему, что разговаривала с судмедэкспертом спустя месяц после смерти Володи, что экспертиза показала, что ни алкоголя, ни наркотиков в крови на момент смерти не оказалось. Что, скорее всего, он умер от сердечной недостаточности, но, конечно же, это было уже следствием изношенности организма…
Слава Богу, у Вячеслава Васильевича была настоящая отрада – дочь Анечка, которую он невероятно
