– Если можно, у тебя. Оттуда-то уж точно не сбежит.

– Не сбежит, – подтвердил лорд. – Идем.

Его кабинет находился недалеко – всего пара коридорных поворотов. Обитая темным деревом дверь, пушистый ковер, резная мебель, массивные книжные шкафы и удобный письменный стол. Два кресла, узкий диван вдоль стены и уныло сидящая Матильда на нем. А рядом задумчивый горбун.

– Блай? – удивился Риккон. – Ты что тут забыл?

– Мотя! – прошипела Лиля.

Горбун поднялся и отвесил поклон. Медленно, спокойно. А потом вдруг сказал:

– Интересная история у нас вырисовывается… Ну да ладно, вмешиваться не буду. Сами разбирайтесь. – И направился к дверям.

– Подождите! – Лиля преградила ему путь. – Что вы хотите этим сказать?

– Только то, девочка, что твоя служанка – особа далеко не простая. Ты поговори с ней, поговори. Авось поймете друг друга.

Матильда бросила на госпожу быстрый взгляд и отвернулась.

А Риккон взял Лилю за локоть:

– Бери ее с собой, поговоришь в дороге.

– В какой дороге? – Блай оперся на косяк, словно уже готов был уйти, но совесть требовала остаться.

– Император вызывает, – пояснил лорд. – Нас обоих. Велел поторопить свадьбу.

– С чего вдруг?

Лиля хмыкнула. Квазимодо умело разыгрывал изумление, не видела бы его той ночью – поверила бы в безгрешность.

– С того, что кто-то, – она глянула в упор на Блая, – пишет слишком много писем императору.

– Лиля, – предупреждающе процедил Риккон.

– Что ты хочешь сказать, девочка? – нахмурился горбун.

Невеста прищурилась. Девочка… А совсем недавно девкой звал.

– То письмо, что вы отправляли, что в нем было?

– Лиля! – Риккон повысил голос. – Хватит!

– Все в порядке. – Блай поднял руку в примирительном жесте. – Надо же, как получилось… Мы ведь и правда ночью виделись, и я искал гонца, чтобы отправить императору сообщение. – Он полез в карман и вытащил сложенный вчетверо пергамент. – Вот только гонец оказался пьян и был не в состоянии даже встать, не то что сесть на лошадь. Уж не знаю, что ты себе навыдумывала, но если наш правитель о чем-то и узнал, то не от меня.

Лиля сверлила его взглядом, но горбун и не думал смущаться. Либо слишком нагл, либо… и впрямь невиновен. Но если это не он, то кто?

Риккон вытащил свиток с требованием явиться в столицу немедленно и, перечитав, передал другу.

– Хм… – Блай глянул текст на просвет и ухмыльнулся: – Эх ты… И купился ведь.

– Ты это о чем? – насторожился лорд.

– Это не его почерк. Неужели не видишь – заглавные буквы без должного нажима, да и подпись… Очень похоже, очень. Я бы сам поверил, если бы не знал, что император не мог написать. Вот смотри, он никогда бы не поставил тут закорючку… И здесь…

– Да, теперь вижу, – помрачнел Риккон. – Кто-то решил пошутить.

– Хороша шутка.

– Весьма… гм… изощренная.

Лиля переводила взор с одного на второго и все больше чувствовала себя марионеткой. Безвольной куклой, которая подчиняется прихоти кукловода. Игрушкой, чьи действия продиктованы чьим-то глупым сценарием.

И, черт возьми, это ей совсем не понравилось.

Глава 10

Матильда угрюмо глядела в стену и никак не желала идти на контакт. Лиля уже полчаса старалась наладить разговор, но пока результатов не наблюдалось.

Чертова камеристка! Так и хотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым, чтобы одним махом решить все проблемы. А то смотрите-ка, какую моську состроила, прямо оскорбленная невинность. Лиля хмуро оглядела горничную с ног до головы.

Риккон предлагал развязать ей язык с помощью магии. Всего парочка движений – и камеристка выдаст любую тайну, даже ту, о которой сама не подозревает, но горбун настойчиво просил лорда самоустраниться и не мешать. Хотя чему там можно помешать?

Одно Лилю радовало безмерно: к императору решили не ехать! Риккон долго ругался, когда выяснилось, что письмо не настоящее. Весь замок на уши поднял, грозился вздернуть шутников на ближайшем суку, но потом успокоился, обсудил что-то с Блаем и отмахнулся от советов невесты. У нее, мол, своих забот предостаточно.

И вот сейчас все эти «заботы» упрямо молчали, не реагируя ни на просьбы, ни на угрозы.

– Матильда, честно скажу, я не понимаю, что происходит. Может, поговорим по душам и все выясним? – Лиля присела рядом.

А вредная камеристка даже не пошевелилась.

– Ситуация у нас нестандартная. Вот смотри… Вроде ты моя служанка, могу уволить в любой момент. И надо бы уволить, заслужила! А не хочется. Я даже ненароком подумала, что привязалась к тебе. Но все оказалось гораздо проще. – Лиля выдержала драматическую паузу. – Ты просто очень интересный человек. Вот честно! Крайне занимательная личность. Давай пообщаемся?

Матильда поджала губы. Этот жест был такой привычный, что уже не вызывал отторжения. Любит человек отрицательные эмоции демонстрировать, ну и что с того? Вон бывшая Лилина начальница тоже любила так делать, особенно после того, как ее сместили с должности, предложив либо увольнение, либо место среди простых служащих. И стала она обыкновенным диспетчером, а гонор-то начальственный никуда не делся.

Вот и Матильда так же…

Тут Лиля шумно выдохнула. У нее мелькнула мысль настолько несуразная, что поначалу вызвала лишь усмешку, но потом… Обдумав детали, Лиля нахмурилась. Всегда аккуратная, благообразная, в идеально отглаженном платье. Кожа светлая, словно специально высветленная для большего контраста с темными волосами. Худощавая, но не угловатая. Спина прямая, талия тонкая. Руки нежные, явно не знавшие тяжелой работы. Длинные музыкальные пальцы. Но если лицо было идеально светлым, то кисти рук чуть покрыты загаром. Будто ненароком забыла надеть перчатки. И след от колец есть… Только почему-то сейчас она их не носит.

Чем больше Лиля рассматривала служанку, тем отчетливее понимала, насколько прав Блай: Матильда-то не так проста. А может, она и не Матильда вовсе?

– Знаешь, а мне ведь и раньше казалось странным, что какая-то камеристка так много знает о жизни великосветской леди, – задумчиво пробормотала Лиля. – Радеет о чести и достоинстве, словно сама побывала в моей шкуре.

Матильда вздрогнула, но с места не сдвинулась.

– И я очень жалею, что не удосужилась присмотреться с самого начала. Не заметила недочеты и несоответствия. А теперь вот даже не знаю, что сказать… Хотя… Я, пожалуй, все же задам вопрос, надеюсь, ответишь.

Камеристка напрягла спину и сжала руки. А Лиля довольно улыбнулась. Догадка казалась дикой, сумасшедшей, но в то же время вполне обоснованной. Поэтому, решив идти ва-банк, попаданка призвала на помощь несокрушимую женскую логику.

– Ты ведь вовсе не служанка, – растягивая слова, произнесла она, следя за реакцией. – Ты дама из высшего общества. Истинная леди. Поэтому так близко к сердцу принимаешь все промахи, что я допускаю. Ты родилась в замке, спала на шелковых простынях, ела из золотой посуды. Так? А потом что-то случилось, и тебе пришлось спуститься на грешную землю и податься в камеристки.

Матильда нервно повела плечами.

– Что же с тобой произошло? – продолжала Лиля. – С чего вдруг такое падение? Дай угадаю. Разорилась? Выгнали из дома? А может, как в сериалах: виноват во всем отец или муж? Или брат? Есть у тебя брат? Молчишь… Хоть бы слово сказала, навела на правильную мысль. – Лиля попыталась заглянуть служанке в глаза, но Матильда