Ох, да что это со мной?! Не придет, и ладно. Решила же не думать о нем и просто веселиться, а сама… И пяти минут не прошло, как в толпе разглядеть пытаюсь!
Богиня, кажется, я безнадежна…
Но окончательно скиснуть мне не дали.
— Только единорогов не хватает, — раздался позади нарочито ворчливый, не слишком-то успешно скрывающий нотки восторга голос. — Кстати, здорово выглядишь.
— Спасибо, — повернувшись к облаченному в белоснежный, уже облюбованный стайкой бабочек костюм Джасу, улыбнулась я. — Ты тоже. А где девочки?
— Где-то тут, — пожал он плечами, с которых тут же вспорхнуло по огромной бабочке, и, не удержавшись, добавил не без ехидства: — Ищи боевиков — найдешь и девчонок.
— Завидуешь? — фыркнула я, наблюдая, как Джас отмахивается от пытающихся обосноваться в его волосах летуний. А ничего иллюзии, прочные, не рассеиваются. На совесть делали… тоже хочу так уметь!
— Было бы чему, — с выражением лица «я выше этого» отмел обвинения однокурсник и поспешно перевел тему: — Смотри, кажется, начинается…
В дальнем от дверей углу, куда Джас ненавязчиво тянул меня, находилось возвышение вроде сцены, освещенное куда ярче остального пространства. И оно не пустовало… Плана Корревайн, как всегда, была ослепительна. Ректор сменила мантию на серебристо-синее платье, строгое и одновременно нарядное, волосы убрала в сложную прическу, а глаза ее сияли ярче драгоценных камней. А еще она улыбалась. К этому моменту Джас подтащил меня почти вплотную к сцене, так что разглядеть невиданное ранее зрелище удалось без труда. На общем собрании в начале учебного года я и подумать не могла, что эта женщина умеет так улыбаться — мягко, светло, по-доброму. Я засмотрелась на это чудо и, лишь когда магистр Корревайн, добившись тишины, начала приветственную речь, обратила внимание на стоявшего рядом с ней молодого мужчину. Строгий темный костюм, яркие зеленые глаза, черные волосы, заплетенные в косу…
Так вот почему он казался таким знакомым!
Я даже дышать на миг перестала, а Марк, безошибочно найдя меня в благоговейно внимающей толпе, еще и подмигнул едва заметно! Или же просто показалось?..
— Джас, — прошипела я, толкнув приятеля в бок, — это кто?!
— Ректор, — недовольно бросил он.
— Рядом с ректором! — не сдавалась я, передернув плечами. Нет, не показалось, этот хвостатый интриган на меня совершенно точно смотрит! — Джа-а-ас!
— Помощник ректора, — поняв, что я все равно не отстану, смиренно отозвался однокурсник. — Ее правая рука и очень крутой, насколько я могу судить, маг. Маркус Эрван.
Стало понятно, откуда он знает мое имя. Действительно, это его работа. Зато появился вопрос: что правой руке ректора и просто крутому магу от меня вообще понадобилось? Или он всех студентов, с которыми пришлось нечаянно столкнуться, какао угощает и на бал приглашает?
— Марк, значит, — недобро прищурившись в ответ на безмятежно-наглый взгляд, пробормотала я. — Что же ты, Марк, полным именем-то представиться забыл?!
— Что? — не расслышал Джас.
— Спасибо, говорю, — буркнула я, и приятель вновь превратился в слух.
Я шагнула ему за спину, чтобы отгородиться от пристального внимания, и тоже попыталась сосредоточиться на речи ректора. Вернее, на самом ее финале и пожеланиях отдохнуть от учебных будней и от души повеселиться.
— А сейчас — обещанный сюрприз! — провозгласила магистр Корревайн.
Марк-Маркус, выступив вперед, плавно повел рукой…
И зал на пару мгновений утонул в золотистом свете, мягком, теплом и напоенном нежным ароматом сирени. Страшно не было — просто странно и удивительно приятно. А когда свет схлынул, раздался слаженный вздох восхищения.
С легкой руки помощника ректора обычный бал превратился в дивный маскарад. И без того прекрасный зал засиял, словно ограненный драгоценный камень. Теперь он еще больше походил на уютный уголок сказочного леса, посреди которого раскинулось отражающее ночное небо озеро, чистое, прозрачное, украшенное нежными лилиями. Иллюзия конечно же, но невероятно качественная, настолько, что при первом взгляде под ноги дыхание перехватило. Наряды тоже преобразились и дополнились изящными масками, скрывающими лица. Мое платье золотисто мерцало и, притом что вроде бы осталось прежним, стало еще прекраснее, а маска — я не удержалась и сняла ее, чтобы рассмотреть, — напоминала застывшую на плече бабочку и очертаниями и цветом.
Джас растерянно поправил свою маску, серебристо-белую, под цвет костюма, из излишне строгого превратившегося в настоящий наряд принца — бабочки и на нем имелись, причем смотрелись на диво уместно, — и протянул руку:
— Потанцуем, принцесса? — Голос прозвучал чуждо, наверняка из-за маски. — А то ведь затопчут.
Быстро отошедшие от неожиданности студенты уже кружились по полу-озеру в медленном, под стать музыке, танце, в который можно было лишь влиться, чтобы не разрушить волшебство момента. И я согласилась, вложив ладонь в ладонь однокурсника.
Джас двигался умело, переживать за сохранность ног не пришлось, и я, расслабившись, решила осмотреться. Все было совсем как с моим платьем: вроде бы и по-прежнему, но в то же время неуловимо иначе. И я уже не могла с уверенностью сказать, кто только что с веселым смехом скользнул мимо нас, кто едва-едва топчется у самой кромки «озера», кто попросту присел на опустевшее возвышение… Подруг, как ни вглядывалась, я так и не нашла. Я бы и Джаса, наверное, не узнала, не будь он рядом в миг преображения.
Настоящий маскарад, когда знакомые превращаются в незнакомцев, незнакомцы ведут себя так, словно давным-давно знакомы, а иллюзия становится реальностью, сказочной, хрустально-хрупкой и оттого еще более прекрасной.
В какой-то момент наш танец прервали.
— Позволите? — вежливо поинтересовался кто-то, и Джас, слегка поклонившись, отпустил мою руку, которая тотчас же оказалась в чужой ладони. — Вы прекрасны, моя леди.
А это уже мне. Впрочем, мог бы и не стараться, очарование очарованием, но злиться я еще не перестала.
Если мой однокурсник казался воплощением света, то мужчина, вновь поведший меня в танце, олицетворял все самое таинственное, что только скрывает тьма. Черный, расшитый мерцающими темно-багровыми камешками костюм и черная же маска в форме клюва хищной птицы ему невероятно шли. Загадочно до головокружения, могло бы и сработать, но… Все безнадежно портила неизменная коса и зеленые глаза, пусть и смотрящиеся немного чуждо сквозь прорези зачарованной маски, но не утратившие ни капли знакомой наглости.
— Маскироваться надо тщательнее, господин Эрван, — хмыкнула я, ничуть не сомневаясь, что создатель иллюзии без труда меня опознал, и, повинуясь не слишком-то приличному и неудержимому порыву, потянула за кончик заманчиво покоящейся на плече косы.
— Не продумал, — легко согласился ничуть не
