— Конечно.

— Одно условие. Не тревожьте Кристину.

— Это подруга Ольги? А мне нет смысла её тревожить. Вы из неё, я уверен, выбили абсолютно всё, что имеет какое-то отношение к делу. Если эта информация ценная, то мне уже не угнаться за вами в поисках Ольги, как бы я ни старался. Однако, думаю, что Кристина ни чем вам особо не помогла. Иначе бы вы сейчас бегали по её наводкам.

— Тогда второе условие. Объясните, откуда вы столько знаете?

— От Руденко. Он сообщил мне, что вы отправились разговаривать с сутенёрами проститутки, которую взял Юсупов. Мои помощники моментально связались с бандитами, крышующими сутенёров центральных улиц. И всё про Борю узнали. Легко было догадаться, что вы отправились в ОВД «Смоленский». Прибыв туда, мои люди увидели там машину Бориса, номер которой был известен им от бандитов.

— Ясно. Скажите, а Боря жив?

— Не знаю. Не спрашивал. А какая разница?

— Никакой. Приятных вам сновидений.

Баранов положил трубку. Мельников закурил. Потом позвонил Агееву.

— Это Игорь.

— Чего тебе?

— Я хотел спросить, как дела? Наружка уже стоит?

Агеев тихо вздохнул и тихо сказал:

— Принято решение обойтись без наружки.

— А почему?

— Потому, что Ольга мертва. Это совершенно понятно всем, кроме одного человека. Его фамилия начинается с буквы «М».

— Ну да, я — чудак на эту самую букву, — согласился Мельников, выдыхая дым к потолку, — пора мне это признать. К телефону тоже не подключились?

— Телефон слушаем.

— С какой целью? Ждёте звонка из ада? Чтоб поинтересоваться, на каком масле вас будут жарить?

— Игорь, я уже лёг. У тебя ещё ко мне есть вопросы?

— Мне только что Баранов звонил.

— Это интересно. Зачем?

— Предложил мне встретиться.

— Где? Когда?

— Завтра. В десять тридцать. Александровский сад.

— Хорошо. Спасибо, что позвонил.

— Не за что. До завтра.

Положив трубку, Мельников глянул в зеркало — убедиться, что он, вопреки всему, ещё сохраняет некоторые признаки живой плоти, и побежал на кухню. Там он достал из холодильника бутылку «Смирновки», плеснул в стакан грамм сто пятьдесят, вдавил их в себя, съел яблоко, хорошенько умылся в ванной, вынул из сейфа две запасные обоймы, и положив их в карман, с не бодрым лицом покинул своё жилище. Возле его машины тёрлись какие-то сорванцы. При виде оперативника они скрылись. Пристально оглядевшись, Мельников сел за руль, завёл двигатель, включил фары, и, провожаемый песней «Дым сигарет с ментолом», звучавшей из припаркованной рядом «Шкоды» двинул на Ярославку без спецсигналов, чтоб ненароком не оказаться в поле внимания тех, кто мог потом поинтересоваться, куда он так торопился. Глаза у него слипались. Свет встречных фар причинял им боль — так сильно они были воспалены потребностью в отдыхе. Мельников совершенно не представлял, как он будет бороться со сном всю ночь, а потом целый день работать. Водители, делившие с ним дорогу, вели себя как бараны, на его взгляд. Но, матеря их, он краем сознания понимал — не ему, больному, судить здоровых за то, что им жизнь ещё не обрыдла.

Север Москвы захлёбывался дождём. Свернув на Федоскинскую, Мельников на секунду затормозил — снять с предохранителя пистолет. Во двор он въехал на первой скорости, озираясь. Остановив «БМВ» напротив подъезда, он заглушил мотор и выключил габариты. Ему пришлось опустить стекло, чтоб подъезд был виден. Его освещал фонарь. Достав сигареты, Мельников включил радио. И поймал волну, которую часто слушал — «Эхо Москвы». Шла дискуссионная передача. Два журналиста спорили о московских взрывах. Мельников заинтересовался. Вскоре он уловил основную мысль одного из участников, которую тот высказывал лишь намёками. И ему стало жутко. Реально жутко.

Глава девятая

— Ты что, бешеный? — заорала Ольга, отталкивая Серёгу, который едва проснувшись, начал к ней лезть. — Если хочешь знать, я утром даже за деньги мало кому даю! А ну, отвали, сучонок! Ишь ты, завёлся!

— Серёга молча отстал. Отвернувшись к стенке закрыл глаза.

Лежавшая ничком Ольга, сладко зевнув, поводила рукой по столику, взяла пачку и посмотрела, сколько в ней сигарет.

— Серёжа! Остались две сигареты.

— А сколько времени?

Ольга глянула на видак.

— Восемь сорок пять.

— Утра или вечера?

— Дня!

— Солнце за окном! Какой вечер?

— Надо идти к метро, — произнёс Серёга, перевернувшись на спину. Помолчав, прибавил:

Оттуда и позвонишь этому козлу. Как его, забыл…Боря, что ли?

— Нет, я не буду ему звонить, — зевая сказала Ольга, — слишком он хитрожопый. Я не смогу понять, взяли его менты за яйца или не взяли, если он не захочет, чтоб я это поняла. А он не захочет, если конкретно взяли. Вот если я позвоню Кристинке — это действительно будет отличный способ узнать, стоит ли дискета чего-нибудь или она стоит не больше твоего члена. Серёга, который знал, о ком идёт речь, резко приподнялся, обиженно перелез через Ольгу, и, прыгнув на пол, покинул комнату. Ольге стало смешно. Она закурила. И, включив телевизор, пару минут смотрела какой-то хохочущий сериал. Потом нашла «MTV». Серёга вернулся к началу третьего клипа — с мокрой башкой, вымытый, побритый. Зло шевеля ноздрями, стал одеваться.

— Я пошутила, — предприняла Ольга попытку с ним помириться, — нормальный у тебя член.

Ответа не прозвучало. Лежавшая на боку, с прижатыми к животу коленками Ольга, докуривала последнюю сигарету. Когда Серёга оделся и сел на стул, готовясь что-то сказать, она соскочила на пол и с сигаретой во рту приблизилась к зеркалу. Стоя перед ним, начала разминать соски. Увидев перед собой её голый зад, Серёга потерял мысль, поэтому промолчал.

— Серёжа, я сейчас буду тебе сосать, — объявила Ольга, бросив окурок на пол и повернувшись.

— Я не хочу.

— Да кто тебя спрашивает? Встал! Быстро!

Этот приказ выполнил не только Серёга. Ольга опустилась перед ним на колени. Он расстегнул штаны. Она их спустила вместе с трусами. Её улыбка — какая-то идиотская, до ушей, была подозрительна. У Серёги возникло предположение, что над ним опять издеваются. Оно, впрочем, тот час рассеялось, так как Ольга взялась за дело. Серёга изо всех сил сдерживал эмоции. Это было ох как непросто — во-первых, Ольга так же старалась изо всех сил, стискивая пальцами его бёдра, а во-вторых, — зеркало давало вид Ольги сзади. Вид был хорош — упругая попа с длинной глубокой щелью, опущенная на пятки, спина с рельефными позвонками и выпирающими углами лопаток, вздрагивающими от напряжения, белые волосы, ниспадающие на плечи.

— Чёртов маньяк, — промычала Ольга, почувствовав, что её работа завершена. Проделав глотательное движение, она медленно поднялась и с более бледным, чем три минуты назад лицом отправилась в ванную. А Серёга лёг на диван, натянув штаны. Он так же был недоволен. Чувство опустошённости угнетало его, как сонная одурь от сильно действующих лекарств.

— Отстегни сто баксов, — сказала Ольга, вернувшись.

— Я ни о чём тебя не просил. Сама захотела.

— Ты не так понял! Я отсосала тебе бесплатно. Дай мне сто баксов