Чародей медленно поднял лицо и поглядел на меня.

- А ты кто такая будешь, чтоб о таких вещах узнавать?

На миг растерялась, даже шаг невольный назад сделала.

- Кто ты Ладимиру, да и кто ты здесь, чтоб в чужие дела лезть?

- Я кто? - ярость и обида нахлынули волной. - Любовница я ему. А тебе - ученица Всеслава, заклинательница. Что в Доме Предсказаний творится - мое дело, как и твое, Ростих Многоликий.

Чародей глядел на меня с насмешкой. Не по нраву слова такие пришлись.

- Ступай, Вёльма, - ответил. - А Ладимир вернется, когда на то приказ ему будет.

- Приказ? Слово твое?

- Мое. И больше ко мне подходить не смей. Не по пути нам с детьми ушедшей.

Сказал и к своим бумагам вернулся. Будто исчезла я.

Шагнула я в сторону и ветром холодным вмиг обдало.

Ростих отдалился и исчез вовсе.

Оглянулась я на шум крыльев. То птицы вещие сорвались со стен, роняя перья черные и белые. Полетели прямо на меня, смеялись голосами звонкими.

Пригнулась я, рукой лицо прикрыла. На видно ничего - лишь крылья, перья да лица девичьи - красоты неземной - да косы расплетенные. Окружили меня как обняли.

И все смеются, все отпускать не хотят...

- Прочь, прочь уйдите, - закричала я.

А как глаза открыла - на полу у Лесьярова стола сижу.

- Что? Не вышел разговор? - усмехнулся старик. - Прогнали тебя птахи...

Ошалело оглядываясь по сторонам, я встала. Платье на себе оправила, а из косы перо вытащила.

- А ты думала, они неживые? - продолжал Лесьяр. - Уж сколько лет они там, покой Ростиха хранят. В сказаниях написано, улетят с места насиженного, как только рухнет Дом Предсказаний. Да только не верю я в то.

- Ты вещун, Лесьяр, тебе видней будет.

Сказала и поспешила уйти побыстрей. Вслед какие-то слова донеслись да только не разобрала.

Едва-едва не дошла до Всеславовой комнаты.

Позади шагами тихими кошачьими шел гость. Незваный-нежеланный. Ощутила я его будто прикоснулся кто рукой прохладной.

Обернулась.

- Тихое утро, сестра моя, - поклонился он, приложив руку к груди.

- Тихое утро. Только не сестра я тебе, - склонилась в ответ.

Зоран, темный жрец ушедшей, легонько улыбнулся.

- Не признаешь ни ее, ни меня, а мы тебя давно признали.

- Оттого и ходишь по пятам?

Чародей с посохом, на котором самоцвет черный, а на шее ее знак древний.

- Непросто тебе, Вёльма, затем и пришел. Коли совсем худо станет, приходи. И я, и Осьмуша, и она ждать будем.

Вспомнился мне сон, что перед испытанием явился. И глаза ее ледяные, и одежды черные, что по ветру вьются, и берег одинокий, ветрами межмирья скрытый от яви...

- Не приду я, Зоран, не жди. Решила уже.

- Решения людские меняются волей богов. А печаль твоя долгой будет.

- Ах ты, змей...

- Не я, - покачал он головой.

- Тогда откуда узнал?

- Откуда? Она мне указала, в огне.

- В темном огне, - добавила я.

- В ее огне. Зря, Вёльма, ты от природы своей бежишь, зря. Осьмуша принял и смирился, а ты страдать будешь.

Я замотала головой и пошла прочь. Не стану слушать его, не буду, не поверю в увещевания ложные.

Варвару я застала за странным занятием - чародейка носилась по комнате, выполняя указания Всеслава, разыскивала снадобья, книги, свитки. Тишка в этот миг сидел на стуле посредине и тыкал пальцем то туда, то сюда.