– Вот так! Всегда без тебя! Ты всегда занят! – крикнула Аленка.

Отец поднял глаза и уставился на дочь.

– Не ори, – процедил он.

– Что не ори?! Даже тогда ты был «занят» – спал!

Тогда. То слово. Все понимают, о чем речь, но оно как стена, за которую не переступить. Большего ты не скажешь, и так все знают, что за этим «Тогда». Тиму показалось, что в помещении резко похолодало. Отец побагровел, желваки бешено перекатывались под кожей. Кулак опустился на дерево с такой силой, что подпрыгнули тарелки.

– Молчи!

Аленка вскочила и бросилась прочь, на улицу.

Отец смотрел ей вслед.

– Ешь, – кинул он Тиму. Сам к тарелке больше не прикоснулся.

В доме, на книжке со скандинавскими сказками, Тим нашел записку, в которой сестра предлагала встретиться на тропинке, ведущей от базы в лес. Уже через десять минут он ежился в условленном месте, поглядывая на качающиеся кроны сосен. Озеро внизу шумело. По серебристой поверхности перекатывались волны, будто играя друг с другом наперегонки. Несколько крупных птиц пронеслись над озерной гладью, по очереди падая в воду, а потом взлетая.

– Ник тут? – псыкнула из-за массивного ствола Аленка. Когда они с отцом бывали в ссоре, она называла его только по имени.

– Не. Сидит. Пишет.

Сестра кивнула, бросила сигарету и затоптала ее в песок. Тим знал о том, что она курит, впрочем, как и отец, но у них с сестрой было молчаливое соглашение, что он никому не говорит об этом, а Аленка, в свою очередь, не сдает его в мелких проступках. В руке она держала увесистый пластиковый пакет.

– Что там? – с любопытством заглянул в него Тим.

Внутри были бутерброды, сок, салат в пластиковом контейнере, а сверху лежали два сочных шоколадных кекса.

– Ммм, – облизнулся Тим.

Они двинулись по усыпанной хвоей тропинке, с интересом глядя по сторонам. В высоких кронах порхали птицы, из земли поднимались крупные, покрытые мхом валуны, топорщился валежник. Тим распробовал на языке странное жужжащее слово, услышанное им от отца. Вспомнил про шалаш и с грустью подумал, что теперь о нем остается только мечтать. Возвышение, по которому они шли, сужалось, а по обеим сторонам низина, заросшая сосняком, становилась наоборот шире и шире. Озеро почти исчезло из виду.

– Аленк, смотри.

Слева и справа от тропинки на ветках невысоких деревьев перестукивались странные поделки. Теперь их можно было разглядеть поближе. Удивительно! Это были не просто косточки и деревяшки, а грубо обработанные фигурки, изображавшие головы зверей, птиц; связанные бечевкой палочки на деле оказались маленькими людьми: мужчинами, женщинами, детьми в причудливых одеждах, сшитых из разноцветных лоскутков. И каждая фигурка не была похожа на другие.

– Эпик, – прошептала Алена. Похлопала по карманам, но телефон остался в коттедже.

– Как ты думаешь, откуда они?

– Не знаю, – пожала плечами сестра, – может, этот, Асхан, повесил.

Тим прищурился на девушку.

– Тебе он нравится? – захихикал он.

– Мне? Пф… – Аленка вздернула нос и поспешила вперед.

Через некоторое время тропинка поднялась на холм. Поляна, на которой оказались брат с сестрой, была пуста. Только ровный ковер из хвои. Появление людей спугнуло стаю ворон с окрестных деревьев. Крича и кружась, они взлетели.

– Тут и останемся! – объявила Аленка. Пакет мягко шлепнулся в хвойный ковер.

Тим покосился на угрожающе кричащих птиц:

– Слушай, может, в лес пойдем?

– Мне нравится тут! – сестра была непреклонна.

Она развернула подстилку и выложила бутерброды. Тим осторожно присел на край, посмотрел вверх: похожая на тучу стая заслонила единственный пятачок света над головой. Потемнело. Будто наступили сумерки. Аленка что-то говорила, но смысл сказанного уплывал, а слова звучали тише и тише. Деревья словно сдвинулись вокруг, наклонились, внимательно разглядывая мальчика. Тусклый пятачок неба был похож на пластиковую крышку бочки, сквозь которую еле пробивается свет. Сам Тим оказался заперт в этой тесной бочке.

Давно, когда мама была жива, они всей семьей ездили в деревню. В один из дней мама с Аленкой уехали на рынок. Почему папа не сел за руль и