привел меня к карете.

– Похоже, сейчас мы узнаем массу интересного о мистере Доминике Бренноне, – улыбнулся он, выкладывая бумаги на сиденье между нами, и взял самое верхнее письмо. – Это от мистера Кита Леена.

– Друг деда, один из членов ордена, – вспомнила я и подалась ближе к Яну.

Дверца кареты резко распахнулась, впуская холодный воздух улицы.

– Куда едем? – спросил уставший ждать указаний кучер.

– В резиденцию мистера Эмиля Хидса, – распорядился Ян и вернулся к письму.

– Читай вслух, – робко попросила я, осознав, что мне будет весьма проблематично разобрать почерк мистера Леена.

– «Здравствуй, дорогой друг. Как обстоят дела в Меренске? После твоего последнего письма я долго думал и понял наконец, что ты все сделал правильно. У нас всегда хватало врагов, и кто знает, может быть, если бы ты не выдумал эту историю с гибелью Адама, они добрались бы до него как раз в день его тридцатилетия. Как бы мы ни старались безвозвратно уничтожить руку, ничего не выходит. Нам всем приходится хранить части этой заразы, и они непрестанно тянутся друг к другу. Кто знает, может быть, когда мы уничтожим всех приверженцев культа дивалов, снова сможем вернуться домой, повидать старых друзей и спокойно встретить старость. Ты пошел на великие жертвы, друг мой, ты потерял семью, но помни, Доминик: мы боремся за благо всей Диосты, ведь дивал, даже один, способен нанести страшный урон. Жду твоих писем. Твой друг Кит Леен».

– Отец жив! – выкрикнула я, не в силах сдержать облегчения. В глубине души я и не сомневалась в этом, но в свете всей информации последних дней дурные мысли о том, что мой настоящий отец все же погиб, меня посещали. Теперь я была уверена хотя бы в том, что дед выдумал смерть своего сына. Зачем? Ответа на этот вопрос у меня пока не было, но, судя по этому письму, отцу могла угрожать опасность, как-то связанная с днем его тридцатилетия. Нужно узнать об этом подробнее.

– Я, безусловно, разделяю твое счастье, душа моя, – глухо сказал Ян, – но меня больше заинтересовал культ дивалов.

– Разве у этих чудовищ может быть культ?

– Психов в мире полно. Чему только не поклоняются люди, иногда диву даешься.

Ян говорил отстраненно и очень медленно, что-то обдумывая.

– Ты слышал о подобном раньше?

– Случалось. Еще во время работы в Глонвуде. И боюсь, тебе очень не понравится то, во что они верят. – Он оторвал взгляд от окна и посмотрел на меня. – Была группа людей, которые называли себя адептами культа дивалов. Обычные психи, пьяницы, блаженные даже были. Так вот, они верили в дивалов как в богов. Какой-то двинутый псевдопророк предрек однажды, что последний дивал, восставший из мертвых, обеспечит всем его приверженцам вечную жизнь.

– Бред какой-то! – возмутилась я. – Дивалов нет! Их перебросили в их мир, и проход открыть невозможно!

– Да-да, я тоже так думал. Раньше.

Я замерла, с интересом глядя на Яна. В отличие от него я никогда не слышала ни о каком культе дивалов. Да и вообще все, что я знаю об этих чудовищах, ограничивается общими сведениями. Они враги, бессмертные и беспощадные. Дивала можно умертвить, хоть и с большим трудом, а вот душу его не истребить. После гибели тела душа остается жить. В их мире после потери тела она просто переселяется в новое вместилище и проживает следующую жизнь. Тела же жителей Диосты, видимо, слишком слабы для сильных душ дивалов, и потому тело простого человека погибает уже после нескольких дней ношения бессмертной души. Вот и все. Еще их было всего шестеро, жалкая горстка, но они смогли ввергнуть во тьму всю Диосту, беспощадно уничтожая магию, поглощая ее, оставляя за собой трупы магов, лишенных сил.

– Так вот, раньше я был уверен, что все это бредни и дивалы уничтожены, но сейчас сомневаюсь.

– Не сомневайся, если бы эти твари существовали, Диоста уже пала бы, – возразила я.

– Адепты их культа твердили, что один из дивалов не покинул Диосту. По общеизвестным данным их было шесть, но они утверждали, что существовал и седьмой. Его тело убили, а душа осталась в нашем мире. Воскресить бессмертную душу может лишь родная кровь убившего тело. Если верить пророчеству, то воскресит душу дивала именно мужчина, тридцати лет от роду, который будет кровной родней того, кто убил седьмого. Улавливаешь?

– То есть, возможно, они считают, что седьмого дивала убил мой дед? – не веря в собственные слова, спросила я.

– Может, именно поэтому в письме сказано про тридцатилетие твоего отца.

– Это могло бы многое объяснить, – пробормотала я. По крайней мере, это могло бы объяснить порыв деда объявить своего единственного сына погибшим.

Ян задумчиво барабанил пальцами по сиденью, глядя в пустоту.

– Нужно читать дальше, – предложила я, понимая, что информации по-прежнему мало.

Но вместо того, чтобы взять в руки очередное письмо, Ян побарабанил кулаком по стенке кареты, призывая кучера остановиться.

– Что ты делаешь? – хмуро спросила я.

Как раз в этот момент дверца кареты отворилась, являя нам заинтересованное лицо кучера.