– А я не верю. Знаешь, у холодного моря стоит – вернее, стоял раньше – город Питер. И там тоже есть метро. Я все хотел отправиться туда, поискать других выживших. Теперь, наверное, самое время. Ничто меня тут не держит.

И увидел, как она дернулась.

– Не обижайся, – торопливо сказал он, злясь на собственную бестактность, – я тебе очень благодарен.

– Это ничего, не обращай внимания, – сказала она почти надменно. И он почувствовал чуть ли не нежность, глядя на ее усталое лицо. – Лучше скажи, где все-таки искать этого твоего шамана? Раз травница тебе не помогла, то, может, он сумеет вылечить? А то как ты пойдешь – больной?

– Забей, – буркнул он. – Сам справлюсь. «А то ведь найдет, с ее-то упорством, – подумал он и даже развеселился. – Где-нибудь среди мутантов Филевской линии. Трехрукого и с крыльями за плечами».

– Спасибо тебе, – уже серьезно сказал он. – Не думай, что я не понимаю, как тебе со мной было трудно. Вот приду в себя окончательно, начну работать – и расплачусь с тобой за то, что ты для меня сделала.

Тут она вдруг всхлипнула.

– Как ты можешь? Расплачусь? После всего, что у нас было?

– Нет, я понимаю, что за твою заботу я твой должник навеки. – И тут до него дошло. – А что у нас было? – настороженно спросил он.

Она потупилась. «Значит, он и этого не помнит. Не помнит, как горячими руками вцепился ей в плечи, словно только она могла его спасти, как, целуя, упорно называл Машей». Слезы покатились по ее щекам.

– Ну, полно, не плачь, – утешал он девушку, а в голове крутилось почему-то: «После всего, что между нами было, я как честный человек должен…»

Она, наконец, успокоилась.

– Может, есть хочешь? – спросила неуверенно.

Есть ему не хотелось. Но он кивнул.

– Сейчас принесу, – она выбралась из палатки. Он смотрел ей вслед. Впервые за долгое время в голове прояснилось. И он вспомнил то, что так старался забыть.

Машу тошнило по утрам. И однажды он понял, в чем дело. Она ликовала. А он был вовсе не рад.

– Ты пойми, я не знаю, что от меня родится. Я столько раз ходил наверх. Я боюсь.

– Значит, ты не хочешь ребенка?

– Я не знаю. Просто боюсь.

Эти разговоры повторялись чуть ли не каждую ночь. И однажды она не выдержала. Пришла бледная, легла, отвернулась лицом к стене, дышала тяжело.

– Где ты была?

– Неважно. Я сделала все, как ты хотел. Ребенка не будет.

Он так и не узнал, к кому она обращалась. Может, к какой-нибудь знахарке. Врачи стали бы задавать вопросы, уговаривать. Такие у них были установки. Население метро и так неуклонно сокращалось.

Она умерла на следующий день. Он отнес ее наверх. Запалил огромный костер для нее, и с тех пор ему стало все равно, что с ним будет. Тогда он и начал есть эту отраву. И ему почти удалось забыть. А теперь, когда в мозгах прояснилось, – вспомнил. Лучше бы он не вспоминал. Лучше бы Ника не пыталась вытащить его из этого омута. Ведь как только разделаешься с одной бедой, тут же начинают терзать другие.

«Я виноват в том, что жена умерла. А теперь и эта девочка льнет ко мне. Хочет поймать в ту же ловушку. И все это кончится плохо – к гадалке не ходи. Она тоже захочет ребенка, а когда младенец родится мертвым или уродом, страдать будем мы оба. Я вообще больше не хочу ни к кому привязываться – это слишком больно. Смерть Маши меня почти доконала, еще одной такой потери я просто не выдержу. Почему жизнь так устроена, что едва к кому-нибудь привыкаешь, судьба тут же отнимает у тебя близкого человека? А в подземке жизнь человеческая вообще ничего не стоит, поэтому глупо прикипать душой к кому бы то ни было. Скольких я уже потерял? Сколько нитей, связывающих меня с жизнью, оборвалось? С едва знакомыми навек прощаться легче, с близкими – почти невыносимо. Значит, надо обходиться без привязанностей, не подпускать к себе никого. История не должна повториться. После всего, что у нас было, я как честный человек должен бежать от нее как можно скорее и как можно дальше для ее же пользы – чтобы не погубить и ее заодно. Я с собой-то не знаю, что делать – не хватало мне еще за эту дурочку отвечать».

Ему быстро удалось убедить Нику, что он уже почти поправился. Она следила за ним неотступно – хотела помешать ему принимать грибной порошок. Пока Сергей лежал в беспамятстве, обыскала его вещи и выкинула остатки «дури». Но он знал, где взять еще.

И однажды, ближе к вечеру, снова услал Нику к Оксе. Попросил еще трав – мол, те, что она принесла, помогают замечательно.

Ника вернулась только к утру. Знахарку она не застала – та куда-то отлучилась. А девушку вдруг будто толкнуло что-то – она заторопилась обратно. Распахнув полог палатки, Ника увидела только сладко посапывающую Мусю. Растолкала девчонку: