Укутываясь тёплым одеялом, устраиваясь на замечательной новой постельке, я вздыхаю: безумный день наконец подползает к концу. Действительно безумный: у меня до сих пор в ушах звенит от рёва ректора, обнаружившего трещину в стене. Не поймав злостного венценосного разрушителя, тот в драконьем облике носился вокруг неё, как ошпаренный, плевался огнём, топал, хлопал крыльями и, кажется, развалил стену ещё больше. Потом стоял над ней и сопел, выпуская из ноздрей струйки дыма, а Эзалон бегал вокруг него, успокаивал.

Как пояснила Ника, стены академии ремонтировать сложнее, чем здания: вложенные при строительстве защитные печати отталкивают магию. Простые каменщики тоже проблему решить не могут: заделывая трещину, нужно восстановить защитные контуры. Так что сначала надо свести каменщиков и магов-строителей, испокон веков враждующих друг с другом, затем в процессе их совместной работы хитро завязать новый фрагмент стены с охранными заклинаниями. Так ещё и гильдейские представители отказались работать в выходной. Как у нас любят говорить: всё сложно.

Дырка в стене пока закрыта собственнолапно выдернутыми Дегоном деревьями, и, кажется, назначили дежурных это безобразие охранять.

– Спокойной ночи! – кричу из-под алого одеяла.

Глухой, будто издалека, доносится ответ Ники:

– И тебе спокойной ночи!

Взмахом руки гашу маленький светильник, и мой дивный альков погружается в темноту, а я… Вместо того, чтобы спать и восстанавливаться после всех пережитых стрессов, задаюсь вопросом: где сейчас Арендар и что с ним? Уже добрался до отряда? Или ещё решает административные дела? А может, заглянул в императорский дворец. Или уже идёт по следу Культа. Он может быть где угодно в этой огромной империи или за её пределами, а я только здесь, запертая в академии, куда ему хода нет.

И ведь мы даже толком не попрощались.

Я не собиралась часто теребить пуговицу, но сейчас рука так и тянется убедиться, что подарок – не сон. Пальцы легко проскальзывают между подушкой и простынёй. Пуговка чуть тёплая, с металлической петелькой внизу. Желание увидеть Арендара так сильно, что его золотистое лицо всплывает сквозь подушку. Развернув и приподняв пуговицу, удаётся создать иллюзию, будто Арендар лежит рядом и смотрит на меня глазами, полными золотых искорок.

– Где ты? – шепчу я.

Образ Арендара отзывается ласковой улыбкой. Выражением глаз он кажется нежнее и мягче оригинала. Возможно, так кажется из-за полупрозрачной золотистости.

– Драконище, – шепчу я. – Так и не показал свою морду близко, а я ведь никогда близко не видела драконов.

Чешуйки проступают на носу Арендара, чешуйчатая волна покрывает трансформирующееся в морду лицо, и вот уже на подушке рядом со мной золотистая небольшая голова дракона – почти как на семейном гербе Арендара. Увы, пальцы проходят сквозь чешую. Дракоша дёргает головой, и я ограничиваюсь внешним изучением: вокруг вертикальных зрачков совсем немного нежной кожи и очень маленькие, со спичечную головку, чешуйки. У оригинала они наверняка побольше, ведь он крупнее проекции.

Мысль о размерах вызывает рост золотой головы, она заполняет мой альков, и золотистые пряди гривы свисают сквозь одеяло и меня. Немного жуткое зрелище, когда из твоего живота торчит полупрозрачная прядь.

Всё, довольно, приказываю пуговице остановить показ. Голова дракона уменьшается и, обиженно на меня взглянув, сворачивается в пуговицу. Вот и отлично.

Взбив подушку, укладываюсь, натягиваю на себя одеяло.

«А вдруг пуговица укатилась? – глупо волнуюсь я и нахожу её под подушкой. – Всё, спать. И выкинуть всё из головы». Конечно, под «всё» я подразумеваю Арендара.

И даже почти получается. Но когда сон накатывает неодолимой волной, на подушке рядом разливается свет, и последнее, что я вижу перед провалом в забытьё – золотистые глаза Арендара.