году.

Старому волшебнику никогда не надоедал этот беспокойный, искрящийся юными эмоциями, бурлящий, как котел, круговорот школьной жизни, который, казалось, олицетворял собой… саму жизнь? И он помнил всех учеников, прошедших перед его глазами.

Но с некоторых пор, на каждой вступительной церемонии, ему всякий раз казалось, что там, в самом конце главного зала, прислонившись к распахнутым широким дверям и слегка улыбаясь, стоит в полутени еще один его уже бывший студент, ставший для ума и совести Альбуса Дамблдора одновременно гордостью, упреком и беспокойством. И до сих пор неразгаданной загадкой.

— Мистер Фадж, сэр! Вот утренние сводки по департаментам, расписание на сегодня и свежая пресса!

— Отлично, Коул, вы пока свободны, — прибывший на свое рабочее место министр благосклонно кивнул своему секретарю, снял мантию, шляпу и, поправляя манжеты, уселся за стол, протянув руку сначала к ждущей его чашке горячего чая с молоком, а потом — к «Ежедневному пророку».

Мирная жизнь в магической Британии набирала обороты, достаточно быстро справившись с ужасами недавнего жестокого противостояния с Темным Лордом. И Корнелиусу Фаджу, почти единогласным голосованием Визенгамота избранному Пожизненным Министром Всеобщей Магии Соединенного Королевства, в ней отводилось одно из первых мест. Почет, слава, всеобщее уважение, а главное — неоспоримый авторитет, являли честолюбивому министру ощущение праздника каждый день.

Да и с чего ему было горевать?

Спустя некоторое время после окончательной победы и с одобрения своего темного «ангела-хранителя» Поттера, он провел достаточно аккуратную чистку рядов Министерства, избавившись от тех, кто во времена без пяти минут победы Темного Лорда уже готовились его списать, похоронить, да еще и попрыгать на могилке. Но карты легли иначе, и теперь их выражения лиц доставили Фаджу ни с чем не сравнимое удовольствие.

Еще занимательнее ситуация сложилась с некоторыми влиятельными чистокровными семьями, которые, отчего-то решив, что все стало как прежде, попробовали что-то ему указывать, цедя слова через губу. Но они не учли того, что Корнелиусу понравилось изображать из себя того сильного, волевого и решительного политика, образ которого создал для него Гарри Поттер. И возвращаться к прежней роли «ручного министра», смотрящего в рот богатой знати, он совершенно не желал.

И несколько семей, чьи главы, образно выражаясь, вздумали открывать дверь его кабинета ногами, получили в ответ громкие судебные процессы, как агенты и последователи Вольдеморта — а также тюремные сроки, конфискации и поражения в правах. Откровенно говоря, против них даже почти не потребовалось фабриковать улики — более половины всех чистокровных родов было в достаточной мере замазано в тайной поддержке Того-Кого-Нельзя- Называть, чтобы привлечь их к ответственности официально.

Показательная порка возымела свое действие — толстосумы и прочие «древнейшие и благороднейшие» притаились, как мыши под веником, отныне обращаясь к министру исключительно на «вы».

Так что Фадж почивал на лаврах, окружал себя нужными и полезными людьми, а на досуге — писал мемуары, в роли неофициального редактора которых выступал один не менее известный молодой человек в очках. Который последнее время избегал публичности, по слухам ведя где-то уединенную жизнь и лишь изредка появляясь на людях.

И даже Дамблдор, неожиданно быстро восстановивший свою физическую и магическую форму, стал гораздо меньше времени уделять политике, сосредоточившись на Хогвартсе, преподавании и научной работе.

Директор школы магии и волшебства и министр Магии пересеклись спустя несколько месяцев после окончательного падения Темного Лорда на церемонии открытия заново отстроенной главной тренировочной базы Аврората под Эпплби. Торжественно открывалась не только база — теперь на ее плацу, рядом с главным зданием штаба, была возведена мемориальная стелла с именами всех погибших в том памятном сражении, ставшем переломным в войне с Вольдемортом. А еще на ней, помимо самых первых имен в списке павших, были барельефы трех курсантов-выпускников, что первые тогда вступили в бой, погибли, но успели выполнить свой долг, подняв тревогу.

У Альбуса с Корнелиусом состоялся недолгий, но вполне продуктивный разговор, по итогам которого сложился некий молчаливый паритет, хотя и Фадж после победы тоже начал проявлять в своей политике гораздо больше разумной умеренности и дальновидности.

С Аластором Хмури у министерства и аврората тоже все неплохо сложилось. Старый оперативник, получив если не вторую молодость, то уж точно вторую зрелость, снова вернулся на службу, возглавив особый «Летучий отряд». Это подразделение, отобранное из опытнейших ветеранов, занялось рассеянными по все стране остатками сил Вольдеморта и прочей черномагической швалью, завозимой всю войну с континента и сейчас разбежавшейся по углам и щелям. Да и свои, родные английские темные маги, за это время тоже никуда не делись, только увеличившись числом. Работы, в общем, был непочатый край. А Нимфадора Тонкс таки смогла пробить защиту своего сурового командира и теперь красовалась с кольцом на пальце.

Коротко стриженый и сильно загорелый мужчина лет сорока пяти, одетый в грубые ботинки, видавший виды коричневый рабочий комбинезон и сбитую на затылок потрепанную соломенную шляпу, работал. Без особого энтузиазма, скорее монотонно и заученно повторяя одни и те же действия, он брал из большого деревянного ящика, стоящего на тачке, лопату и саженец клена или сосны, опускал его корнями в вырытую во вскопанном грунте