Тогда был поздний вечер, он, еще просто один из врачей отделения, задержался на работе. Очередной сложный случай, плохо подававшийся лечению, требовал особого внимания и разработки индивидуальной терапии.

— Добрый вечер, мистер Эммет, — внезапно прозвучало от двери, и Николас, весь ушедший в работу, чуть не подпрыгнул на месте, что со стороны довольно крупного мужчины было бы весьма комично.

У двери, разглядывая развешенные на стене кабинета медицинские дипломы, стоял неброско одетый парень чуть выше среднего роста, лет восемнадцати или чуть больше, черноволосый, в очках, и с каким-то посохом в руках, тщательно замотанным в ткань.

— Вы не могли бы уделить мне всего пару минут? — закончив разглядывать регалии, незваный гость повернулся к врачу, и тот странным образом буквально кожей ощутил направленный на него взгляд спокойных зеленых глаз за стеклами очков.

— Кто вы такой? Как здесь оказались? — Николасу только сейчас пришла в голову мысль, что он даже не услышал, как этот визитер появился в помещении. — Немедленно уходите, или я вызову охрану!

— Не вызовете, — покачал головой тот. — Потому что сначала не сможете, а потом и сами не захотите.

Ник собрался протянуть руку к внутреннему телефону, но к своему изумлению не смог даже шевельнуть и пальцем — его тело словно онемело, став способным только дышать, моргать и крутить головой.

— Что за шутки…

— О, поверьте, это вовсе не шутки. Просто мне необходимо, чтобы вы меня выслушали. И пожалуйста, не кричите — вас все равно никто не услышит, — и крайне подозрительный визитер подошел ближе к столу. — Скажите, мистер Эммет, вы хотите исцелять детей? Не лечить, что подразумевает только процесс, попытку, безо всякой гарантии результата, а именно исцелять, причем даже самых безнадежных?

— Что вы несете, юноша… — зло проговорил Николас, титаническими усилиями пытаясь вернуть послушность телу. — Современная медицина может многое, но все же она не способна…

— Я назову вам одно имя — Кэтлин Харрис. Кэтлин — и еще пятеро маленьких пациентов этого отделения.

— Ч-что? — и врач, мгновенно бросив свои попытки встать, буквально поперхнулся раздраженной речью.

Случай с необъяснимым выздоровлением целой группы неизлечимо больных детей чуть более полугода назад, изрядно переполошил больницу и стал притчей во языцех во всех медицинских кругах Лондона. Но маститые светила, изучив этот случай, только разводили руками, так и не сумев понять причин произошедшего. Последующие же регулярные обследования той же упомянутой Кэтлин Харрис дали и вовсе обескураживающие результаты: она была абсолютно, прямо таки эталонно здорова; остриженные во время лечения волосы отросли всего за месяц и более того — у нее даже рассосался шрам после оперирования аппендицита и вырос удаленный год назад коренной зуб.

И вот теперь…

— Вы хотите сказать…

— Да, хочу. Они все выздоровели при участии кое-каких методов, которые современная медицина, скажем так, не учитывает. И которые я хочу предложить вам. Почему именно вам? Сейчас объясню.

И молодой человек сел на стул напротив так и сидевшего статуей врача, закинул ногу на ногу и сплел пальцы на колене.

— Я навел о вас справки, мистер Эммет. Вы уже долго работаете в Грейт Ормонд и именно в детском отделении. И, несмотря на то, что неудачи в вашей работе порой просто рвут вам душу, вы не начали пить, не очерствели, став равнодушным, и не ушли отсюда, опустив руки. А еще я знаю, что год назад ваш младший брат, в котором вы души не чаяли, умер от наркотиков, не дожив и до двадцати.

— Какое это имеет значение?

— Как раз очень большое. То, что я вам хочу предложить, вовсе не божий дар исцелять людей наложением рук. Все в этом мире имеет свою цену.

И юноша поставил на стол две хрустальные призмы высотой в дюймов пять.

— Это оружие, мистер Эммет. И оно, если вы примете мое предложение, позволит вам сражаться с болезнями и даже смертью по своим правилам. Вернее, даже не сражаться, а безоговорочно побеждать, спасая жизни. Но есть одна тонкость — оно не берет жизнь из ниоткуда и не отправляет смерть в никуда. Оно обменивает одно на другое.

— То есть..?

— То есть, чтобы исцелить двух-трех детей, вам потребуется лишить жизни одного взрослого.

— Боже… Вы что же, предлагаете мне…

— Именно. Я предлагаю вам возможность забирать жизнь у здоровых, взрослых… насильников, убийц, или, например, — и юноша прищурился, — торговцев наркотиками, чтобы избавлять от страданий и смерти больных детей. Для вас что, это неприемлемо?

Ник вздрогнул, и его глаза потемнели. Он слишком хорошо помнил, что творилось с его младшим братом в последние полгода его жизни, и как он выглядел, когда умирал. И что он чувствовал к тем, кто подсадил его на эту отраву.

— Но это… Реально? — спросил он, сам того от себя не ожидав.