Тьма. Боль. И чувство что ты, сжавшись в комок, тонешь в необозримом океане вечной ночи.

«Тыыыы!!!! Тыы наааашшш!!! Ты никтоооо!!!» — ревели и визжали вокруг бешеные голоса, рвали крючьями острых звуков слух и вонзались зазубренными когтями, такое впечатление, прямо в мозг.

Разум провалившегося в бездонный колодец Гарри вовсе не угас, милосердно даровав ему бессознательно кануть в небытие — наоборот, душа, сущность, суть Гарри Поттера, затянутая в водоворот тьмы и лишившаяся тела, с необычайной ясностью стала способна воспринимать все вокруг.

Он падал в непроглядную бездну, а мрак вокруг, став жестким и колючим, словно стесывал ему кожу, обнажая плоть, а затем безжалостно рвал уже ее. И на запах крови, как почуявшие жертву акулы, сверху, снизу, отовсюду слетались те, кто был не прочь урвать кусок, а то и полностью поглотить брошенную им на съедение душу.

Но Гарри сопротивлялся. Он покорно последовал во тьму, но сдаваться без боя тварям, населяющим ее, Поттер вовсе не собирался. Отгораживаясь, не пуская в разум настойчиво лезущие в него вопли, шепотки, рычание и всхлипы, он, что было сил, пытался сохранить собственное «Я».

Но это было непросто, потому что все это место действовало на Гарри подобно стае дементоров, заставляя против своей воли видеть, как наяву, самое худшее, что было и могло бы произойти.

Мертвые отец и мать в разрушенном доме Годриковой Впадины — и Вольдеморт, торжествующе смеющийся над детской кроваткой, залитой кровью.

Он сам, Гарри Поттер, лежащий с неестественно вывернутой шеей внизу лестницы на второй этаж дома Дурслей, стоящий на верхних ступеньках, недоверчиво смотрящий вниз Дадли, и горестный крик Петуньи: «Вернон! И как мы ИМ это объясним?!»

Гермиона с размозженной дубиной тролля головой, изломанное тело Рона на гигантской шахматной доске, снова он сам, убитый Квиреллом у зеркала Еиналеж, Джинни в Тайной Комнате, превратившаяся в рыжеволосую, высохшую мумию в сгнивших остатках школьной формы.

И тут же — Поттер и Тэцу.

И зарубленные, как скотина на бойне Дурсли, а затем — и вся семья Уизли. Залитые кровью коридоры Хогвартса, с лежащими, рассеченными телами, истошный визг в ужасе разбегающихся учеников — и Гарри, весь забрызганный красным, идущий по замку с безумной улыбкой и мечом в руках.

Обезглавленный в своем кресле инвалид Эдвард Норт.

Истерзанная Гермиона, с криком бьющаяся в руках толпы хохочущих Упивающихся Смертью. Крик «Кончай грязнокровку!» И зеленый всполох «Авады».

Дергающийся на полу, хрипящий, выгибающийся и выплевывающий кровавую слюну, сплошь исколотый Мечом Проклятых, Дамблдор.

Мертвые, остановившиеся глаза Фреда и Джорджа.

Рен, с непониманием и болью глядящая на Поттера, падающая с глубоко разрубленной грудью.

И Гарри в покрове мрака, с сияющим фиолетовой дымкой мечом и сплошь залитыми чернотой глазами, презрительно и надменно произносящий: «Я — истинный Гарри Поттер! Слышишь ты, жалкая фальшивка?!»

Казалось, это никогда не кончится.

Но Гарри каждый раз отрицал, отвергал эти картины, навязываемые ему взамен истинной памяти, как мантру твердя про себя: «Я — Гарри Поттер! Это все ложь!»

Мысли путались, сознание мерцало, как пламя свечи на ветру, сил сопротивляться оставалось все меньше и меньше, но Гарри не сдавался, пока не начал чувствовать, что давление на разум сначала ослабло, а потом и исчезло напрочь.

Вокруг него, продолжающего бесконечное падение в бездну, вскипела настоящая буря, разметавшая по сторонам всех, пожаловавших поживиться нежданным гостем, а самого Гарри охватили и спеленали уже знакомые, покалывающие темные струи, сдавившие его так, что на этот раз сознание Поттера все же погасло.

Гарри рывком очнулся и, пошатываясь, встал, с трудом разлепляя глаза и осматриваясь вокруг. Это немного походило на то, как он впервые оказался в Даймоне, но на этот раз имелось очень большое отличие. Вокруг не было ничего. Ни неба, ни солнца. Лишь обволакивающий холод, безжизненная каменистая земля под ногами и бесконечная серая хмарь, наплывающая волнами подобно туману, сквозь которую пробивался далекий багряный свет, похожий на отблески бушующих где-то гигантских пожаров.

Почти то же самое, что он видел при полном единении с Мечом Проклятых, но вместо бесконечного снегопада обжигающих искр, с невидимого неба крупным хлопьями валил черный пепел, оседая на волосах, одежде и иссеченных остатках брони.

Отвлекшись от попыток что-либо разглядеть, Гарри осторожно, очень осторожно прислушался к себе. Так воин, получивший гарантированно