открылось нечто, недоступное прочим.

Но когда он, не торопясь, опустил ее, кладя ладонь на рукоять «Лезвия трехсот душ», то случилось нечто необычное, видимое и другим, благо его друзья наблюдали за Поттером очень внимательно. Его рука расслоилась, подобно раскрытому вееру, на множество других, призрачных, рук — увитых полосами татуировок, облаченных в грубую черную ткань, парчовые рукава с золотой вышивкой, наручи и боевые перчатки, обшлаги военных мундиров… Мелькнули крепкие руки мужчин, редкие запястья женщин, растопыренные узловатые пальцы стариков — и все они, как один, повторили движение Гарри, взявшись вслед за ним за рукоять Тэцу-Но-Кирай и вновь собравшись в единое целое.

Окончательно пробудившаяся полная мощь творения древнего мага, отразилась и на самом Тэцу, который с хрустом и звоном изменялся, становясь еще длиннее и шире. Поперек его лезвия, идя от обуха к острию, прямо в металле вспухли и застыли десятки острых и искривленных отростков, будто у меча от напряжения проступили жилы или оскалились клыки. А плотные, черные тканевые ленты, согласно традициям японских оружейников покрывавшие рукоять, развернулись, обнажив заострившуюся клювом сталь охвостья Тэцу, и как змеи, неторопливо оплетали кисть и предплечье Гарри, намертво соединяя демоническое оружие и руку юноши.

И, вздернув меч вверх, Поттер движением руки сверху вниз, выставив локоть, что было сил вбил клинок в землю, припав на одно колено.

Тэцу, на треть ушедший в замерзший камень, тонко, пронзительно, зазвенел, звуча одновременно в ультра и инфразвуке, заставив неприятно завибрировать кости черепов всех, находящихся вокруг.

— РИНННННН!!! — пела сталь и на ее зеркальной поверхности вновь, как тогда у Хогвартса, проявились и вспыхнули ярким фиолетовым огнем символы, которые нанесла на металл в далеком прошлом кровью маленького мальчика его собственная мать, и меч окутался настоящим фонтаном тьмы, ударившего вверх и в стороны. А затем оживший мрак, не касаясь Поттера, собрался вокруг него, наполнив воздух растекающимся, заползающим в уши и разум зловещим шепотом тысячи голосов, и приняв форму уже кое-кем виденного ужасающего существа.

Воистину адская тварь, на несколько долгих секунд обретшая материальность в реальном мире, была жуткой помесью змеи и неведомого насекомого, слепленной из чего-то черного и блестящего, с плоской, трехсегментной головой, горящей россыпью шести синих глаз, закрытой пластинами спиной и множеством движущихся лап по бокам. Растопырив три пары верхних конечностей, оканчивающихся длинными, зазубренными лезвиями, кошмарное существо обернулось вокруг Гарри, чуть касаясь его остриями жвал, лапок и когтей, нависло над его головой и… рассыпалось на бесчисленные ленты и потоки тьмы, начавшие оплетать Поттера с головы до ног.

Тьма всегда внимательно вглядывалась в души тех, кто взывал к ней, одаряя осмелившегося принять ее силу сообразно его призванию и сути. Жадный становился похож на многорукую гидру, убийца и мучитель — на покрытого шипами и лезвиями кровавого демона, искатель плотских удовольствий — на обоеполое нечто, прекрасное и отвратительное, отталкивающее и притягательное одновременно.

Склонившийся над вонзенным в каменную мостовую мечом, Поттер обрел доспехи, сотканные будто самой Праматерью-Ночью. Дышащие многочисленными тающими струями темноты, они делали его шире и выше, полностью закрывая тело Гарри, оставив непокрытой лишь голову, от которой тоже тянулась тающая темная дымка.

Замершая абсолютно неподвижно, парящая тьмой статуя, резко поднялась и тогда вздрогнули даже друзья Поттера, повидавшие всякого. Кожу невозмутимого лица, ставшую на фоне окутавшего тело покрова мрака алебастрово-белой, прочертили черные разводы, словно тьма, заполнившая глазницы Гарри, уже не вмещалась там и, вытекая, медленно сочилась вниз, по щекам. А в каждом глазу Поттера, подобно просветам в дверце некоей дьявольской топки, горело по три пронзительно-фиолетовых вертикальных щели, буквально источающих лиловую дымку. И пригибающую к земле силу и жестокую волю.

А сам Гарри чувствовал себя… неописуемо. Кровь, такое впечатление, ставшая подобной раскаленной лаве, неслась по жилам со скоростью курьерского поезда, а давно ставший привычным комок тьмы, его неразлучный спутник со времен обладания своим мечом, проложил, прожег в теле новые пути пульсирующими корнями и без устали напитывал его силой, черпаемой из открытой Тэцу бездонной пропасти.

Мрак тек везде — под ногами, по воздуху, струился по его телу, неся силу, могущество, даруя невозможное. Окружающий Гарри мир, вернее, его восприятие, разительно изменилось: теперь он видел, или даже, скорее ощущал, всех живых существ в округе, как различные скопления переплетений линий и каналов жизни, светившиеся через любые препятствия. Снег, непогода, магические контуры Стен и внешнего купола Таай-Шарра больше не являлись преградой его взору, он видел густую россыпь огоньков обитателей Первого Круга, практически пустой Второй и насыщенный жизнью Третий, мельтешение которого почти подавлял чудовищный по мощности источник магии.

И самое главное — воспринимал Лорда Дракона как сияющий чистым, громадным сапфировым пламенем стихийной силы набор кристаллов, с заключенным внутри бледно-оранжевым сгустком утомленной живой плоти.

В голове Поттера на фоне ровного низкого звука, отбивая ритм боевых барабанов, гулко ухала отдача бешеного сердцебиения, на задворках сознания эхом растекались мириады что-то кричащих, шепчущих и молящих голосов; казалось, еще несколько мгновений неподвижности — и его попросту разорвет переполняемой мощью.

Гарри прерывисто глубоко вздохнул и, пригнув голову, длинно выдохнул, подспудно ожидая, что из его челюстей могут вырваться вперемешку струи огня и темноты, настолько сильно ощущался внутри только набирающий силу вулкан. Подняв увеличившийся и изменившийся Тэцу, ставший неразрывно