Хаттана. — «Искусство, вернее, режим магического боя, доступный на Даймоне большинству подготовленных боевых магов…»

И как забавно, что именно он являлся вполне логичным обоснованием очень часто используемому в людской литературе ходу, что маги дерутся исключительно один на один. Ведь на первый взгляд кажется, что это форменная глупость — любого колдуна можно смять числом, задавить пехотой, затоптать конницей…

Если бы не одно «но» от мастеров темного искусства одного далекого мира.

Мага Даймона, достигшего определенной ступени силы и умений, было крайне трудно победить количеством, навалившись толпой и попросту «закидав мясом», потому что магия Ирраэ позволяла черпать силы для исцеления ран и энергию для колдовства напрямую из вражеских недобитков, вытягивая и преобразуя их жизненную силу.

Причем необязательно именно вражеских — в критических ситуациях, когда речь шла о победе любой ценой, маги вполне были способны «пустить под нож», выжав досуха, даже союзников или войска своей же стороны, за что, разумеется, солдаты смотрели на них довольно косо. Но в обычной схватке им было достаточно просто не убивать своих противников или убивать, но не всех, оставляя какое-то число подранков себе на подпитку.

Нет, в принципе, одолеть продвинутого адепта Киар-Бет было возможно и в этом случае, но вот цена… Класть минимум две-три сотни воинов, а иногда и больше, ради уничтожения одного-единственного мага? Такое расточительство не одобрил бы ни один командующий, разве что как жест крайнего отчаяния, когда все остальные меры уже исчерпаны.

Так что армии на Даймоне сражались с армиями, а колдуны порой сами были способны напасть на вражеское войско. Но вот убивать магов всегда приходили маги соразмерных сил и умений. Иногда по двое-трое, но пехотные батальоны — никогда.

Вот и сейчас Валькери усваивала даймонскую науку на весьма ярком примере: идея послать в атаку на Поттера «Сынов крови» оказалась равнозначно попытке потушить костер охапкой сухого хвороста. Ранив и покалечив пару десятков воинов, Гарри связал их с собой магией Ирраэ, а потом наглядно показал, что пока вокруг есть вражеские солдаты, числом его не взять.

— Назад! — резко скомандовала Валькери. — Маги — усилить барьер!

И ее воинство заняло прежнюю оборонную формацию полукругом, а перед ними полыхнула красноватая пленка прозрачного магического барьера, ставшего видимым.

— Как интересно… — и Поттер, подойдя ближе, ткнул острием меча в воздвигнутую защиту, отреагировавшую шипением и светящимися зигзагами. — Ты, сестрица, никак от меня спряталась? От меня, за которым гонялась аж по двум мирам и по этому мертвому лабиринту? Которого только что приказала убить? Мда… Я даже не знаю, что тут и сказать…

У Пэнтекуин невольно дернулся глаз. И впрямь, в происходящем было что-то очень неправильное, как в картине зайца на той самой капустной делянке, внезапно ощерившего волчьи клыки и загнавшего на дерево ее хозяина. Но что ей было еще делать? Поняв, что отправляя своих солдат под меч Поттера, она лишь теряет воинов и усиливает врага, она машинально отдала самый разумный приказ — отрезать от него источник дармовой подпитки. Но со стороны это выглядело… И проклятый Поттер, не медля, опять на этом сыграл, отвоевав себе еще пару очков.

До боли стиснувшая зубы Валькери почти решилась прибегнуть к запасному плану — наплевав на все риски раскрытия фамильных тайн, ощутимый ущерб авторитету и глубоко уязвленное самолюбие, призвать сюда, в Таай`Шарр, несколько тысяч воинов Ордена Хаоса, ждущих в метрополии лишь приказа, и раздавить, раскатать по камню наглого очкарика и его шайку.

Но все же гордыня, жажда мести и жгучее желание лично уничтожить врага пересилили, хотя самоуверенности, с которым она прихлебывала шоколад, сидя на походном кресле, стало заметно меньше. Поттер снова, снова, снова и снова совершал что-то непредсказуемое, выворачивая складывающуюся ситуацию так, что он, ее враг, видимый на расстоянии протянутой руки — только шагни и возьмешь его за горло — внезапно оказывался лишь отражением, наведенным бесплотным мороком. А настоящий Поттер насмешливо щурился где-то сбоку или даже вообще за спиной.

Для Пэнтекуин это было как демонстративный плевок в лицо. Для той, что выросла и повзрослела как единственная дочь и наследница правителя Лоно Хара и главы Ордена Хаоса, всегда бывшая под сенью власти и силы сначала своего отца, а потом — и своей личной, привыкшая, что именно она — самая сильная, хитроумная и изворотливая, такое было непереносимо. Ощущение тающего контроля над ситуацией выводило ее из себя, бесило и мешало принимать взвешенные и хладнокровные решения.

А Поттер лишь подливал масла в огонь, открыто ставя под сомнение ее силу и главенство на глазах приближенных и солдат, вынуждая Валькери на ответные действия. Вот и сейчас, прекратив тыкать длинным мечом в барьер, очкарик отошел, но вместо него к красно-розовой преграде подошла его ручная белобрысая девка, положившая на плечи свой посох и расслабленно закинувшая на него руки, закрытые латными наручами до костяшек.

— Эй, садэ, а как насчет поединка один на один? — напрямую спросила она, приняв расслабленную позу, при которой сквозь высокий боковой разрез ее одежды целиком показалась сильная и стройная нога, обтянутая чем-то вроде металлизированной ткани и обутая в нечто, смахивающее на плетеный сандалет с толстой подошвой без каблука.

Валькери отлично расслышала вопрос — барьер, при своей материальной непроницаемости, отлично проводил звук.

— Тебе так не терпится сдохнуть, блондиночка? И именно от моей руки? — высокомерно взглянула на нее Пэнтекуин, которая при всех своих недостатках никогда не лезла за словом в карман. — Похвальное желание, но эту честь еще надо заслужить, так что встань в очередь…