Не знаю как, но то, что внутри нас, сообщает ему о том, что с нами происходит. Черт, поговаривают, что носителей этой метки могут умереть только по желанию их хозяина».

Умереть по желанию хозяина… Слова повисают в воздухе, внезапно ставшем до ужаса затхлым и спертым. В глазах Тарквинии появляется много маленьких черных точек, что подобно саранче неумолимо пожирают освещение. Стены медленно наклоняются. Она, сидя на кровати, прижимает тело к коленям, чувствуя как противный комок тошноты, проделав свой путь наполовину и остановившись в ее груди, решил сделать небольшой перекур. Даже голоса в комнате стихают.

С самого начала, как только этот странный человек начал говорить, она направляла все свои магические силы, старательно отсеивая правду от лжи.

Он не лгал. Ни разу. В его словах сквозила уверенность человека, что не только слышал об этом от других, но и сам видел это все воочию.

— Так эта метка…, - голос Гвиневры слышится плохо, словно она говорит откуда то из погреба.

— Я же сказал. Метка — это только символ.

Салливан достает из-за спины нож, делая небольшой укол на пальце. Смотрит за тем, как две крупные капли крови падают на стол, после чего жестом подзывает к себе саламандру с Инари.

— Видите? Эти маленькие черные точки? Раньше их не было. Теперь вы с ними до конца жизни. Они и есть источник могущества хозяина метки.

Вот и все Тарквиния. Не будет никакого побега. Она садится на кровать, в шоке уставившись в одну точку. Тело колотит мелкая дрожь. Теперь ты пленник без тюрьмы. Самый лучший пленник — тот, который даже боится помыслить о побеге. Она смотрит на саламандру, но та лишь понуро уставилась в пол, сосредоточенно обдумывая свои грустные мысли.

— Господин Салливан… — Гвиневра вдруг сбрасывает с себя оцепенение, обращая на Салливана взгляд, полный надежды. — Моя подруга, Тарквиния. Господин, она совсем юная девушка. У которой никогда не было парня, а вся жизнь которой состояла из трудностей и бед. Пожалуйста, смилуйтесь над невинным ребенком. Дайте ей шанс на хорошую жизнь.

Салливан нервно передернул плечами. Он уже рассказывал подобное новичкам, выполняя роль предохранителя от поспешных действий. Он был готов к крикам, истерике, угрозам, банальному неверию. И это было бы куда предпочтительней того, что он сейчас видит. Две симпатичные девушки со взглядом побитых щенят.

Император! Неделю назад он бы лишь злобно скалился. Но сначала Эйлад сказал, что они будут нужны, потом Вебер решил их приютить, а под конец еще и Генрих признал их души чистыми перед Императором.

Он осторожно присел на край кровати рядом с инари, боясь ее напугать.

— Эй, не нужно расстраиваться. Все ведь не так плохо, — он старается улыбнуться, но вспоминает, что его рот скрыт за респиратором. Да и само желание улыбки пропадает, когда он видит ее полные печали глаза. Он с грустью вздыхает. — Многовато на твои девичьи плечи выпало испытаний, да?

Рыжеволосая девушка медленно кивает.

— Все не так плохо. Вы в свите инквизитора. Причем не абы какого, а Максимиллиана Вебера. Человека, что спас бесчисленные души. Который никогда не подставлял своих напарников ради мелочной выгоды и не забывал о «попутчиках», как только миссия заканчивалась. Не знаю, что будет, но на фоне всех остальных могу гарантировать вам хорошую выпивку, еду и нескучную жизнь.

Саламандра садится на свою кровать: «Мы этой веселой жизни и так уже были сыты «по горло».

— Вот, чуть не забыл. Хотел дать вам после завтрашней проповеди, но не думаю, что тогда смогу найти подходящий момент, — Он достает из под мундира большую плитку, завернутую в фольгу, после чего протягивает его Инари. — Попробуй, в мире, откуда я родом, эта вещь нравится многим женщинам.

Под плиткой обнаруживается ароматно пахнущий брусок черного цвета.

— Фродо его специально для тебя выиграл в карту у Тиберия. Заложил свою последнюю упаковку курева! Так что даже не думай отказываться.

Инари делает маленький укус и на ее лице появляется искреннее удивление: «Это же шоколад! Я его только маленькой ела. На свой день рождения!». На губах появляется улыбка, от которой в мрачном интерьере комнаты становится теплее, словно шальной ветер занес сюда тепло майских дней.

Гвиневра с улыбкой смотрит на инари, что сейчас напоминает бобра за обедом. — Зачем ты все это делаешь?

— А разве нужна особая причина? Вебер принял вас в отряд не на положении рабов. Видимо, смог в вас что-то разглядеть. А он никогда не ошибается. И, я надеюсь, однажды мы сможем назвать друг друга друзьями.

Он встает, направляясь к двери.

— Завтра для вас будет тяжелый день. Так что постарайтесь хорошо выспаться.

У самой двери он останавливается, почувствовав на спине пристальный взгляд, что заставляет невольно обернуться.

Гвиневра стоит прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Игра теней подчеркивает ее стройное тело в облегающей черной футболке и накаченные бугорки мышц на руках. Алые волосы языками пламени раскинулись на плечах. А спокойное и теперь уже несколько умиротворенное лицо