Уже на стоянке возле озера измельчила всё, что удалось собрать. Перемяла с ягодами, полила водой и повесила котелок над костром. Тюрин заинтересовался таким приспособлением. Он был уверен, что кора не выдержит огня и загорится, но каша уже начала кипеть, а берёста только потемнела и обуглилась по краям.

Когда варево было готово, Солонго настругала в него молоденькие ростки папоротника. Отжала — так, чтобы сошла лишняя влага, — и положила каждому по небольшой порции. Обед был скромным, однако вполне сытным.

Джамбул отказался от охоты, но обещал расставить несколько силков. Для этого сейчас вышелушивал из крапивных стеблей тонкие ниточки — собирался плести верёвку.

— Разворачиваешь из фольги мясо, — рассказывала Марина Викторовна. — Там, конечно, натекло соуса. Нужно слить его на картошку. Перекладываешь мясо на доску. Облизываешь испачканные в жиру пальцы. Удерживаешь мясо вилкой и режешь на кусочки — сантиметра три толщиной. Нож задевает чеснок, выдёргивает его из мяса — остаётся ямка. Отрезанный кусок падает на доску. Перекладываешь его на тарелку. Не забываешь доложить пропечённый чеснок. Не торопишься. Нужно ещё добавить картошку и горошек.

— Не надо, Марин, перестань, — поморщился Сергей Николаевич, едва успевавший сглатывать слюну. — Какая картошка, какой чеснок? Ты не понимаешь, что мы тут застряли?

— Просто хотела поднять настроение…

Несколько часов лазали по округе, но ничего не нашли. В стороне шумел небольшой водопад. За сопкой было ещё три крохотных озера, соединённых узкими протоками. На востоке, в проходе между гольцами, просматривалась окоёмная зелёная долина. Там горные гряды заканчивались, переходя в таёжное нагорье. Сергей Николаевич жалел, что у него теперь не было ни карт, ни навигатора, которые могли подсказать, в какую часть Саян занесло экспедицию. Тюрин признавал, что знакомых вершин поблизости не видел.

— Что делаешь? — Солонго ловко и бесшумно спрыгнула с валуна на землю, к тому месту, где отдыхал Артём.

Юноша вздрогнул. Он был уверен, что пошёл в этом направлении один. Не увидел ничего интересного, а прежде чем идти назад, к озеру Корчагина, решил отдохнуть возле каменистого спуска. Достал бумажного утаргалжина — того, что он сорвал в дедушкином кабинете. Птица-оригами вся измялась, успела промокнуть, затем высохнуть и снова промокнуть несколько раз.

— Думаю.

— О чём? — Солонго села рядом — так, что Артём почувствовал её тепло.

— О Ринчиме. О Баире.

— Жалко их.

— Да. Вспоминаю песню, которую пел Баир… Дедушка был прав, нет ничего хуже смерти. Хотя, если следовать его логике, смерти не существует. Есть только жизнь и отсутствие жизни. Мы не умираем, мы перестаём жить. Хотя это, наверное, одно и то же.

— Нет, — Солонго качнула головой, — не одно и то же. — Помолчав, добавила: — А в смерти самое страшное — заблудиться. Если ты умираешь в страхе, то не видишь пути, который перед тобой открывается. Ведь это и не смерть вовсе, а рождение, только настоящее, вечное. Если найдёшь путь, он уведёт тебя в самую глубь ночи, и ты станешь звездой. И будешь светить своим потомкам. Будешь сиять, даже когда последний из людей покинет эти леса и когда сами леса умрут и умрёт последнее живое существо. А в твоём свете будет жить память о тех, кого ты любил. Главное — побороть страх.

— Это тебе папа сказал?

— Да. Когда боишься или злишься, ничего не видишь. Даже яркого пути к звёздам. Умирать нужно свободным. Иначе останешься на земле злым напуганным духом.

Артём вздохнул. Несколько минут молчали, потом Солонго спросила:

— Что это?

— Это? Утаргалжин. Птица одиноких странников. Слышала о такой?

— Нет.

— Мне дедушка рассказывал. Утаргалжин помогает заблудшим путникам. Выводит из самой страшной чащобы, а на прощание оставляет подарок. Ты можешь сам выбрать: перо или клюв. Перо лучше любого оберега. Пока держишь его при себе, утаргалжин следит за тобой и появляется в минуту самого тёмного отчаяния, когда совсем не видно дороги, по которой нужно идти. Не даёт одиночеству съесть тебя. А клюв приносит благополучие в дом. «У тебя всегда будет жирная сметана, свежее молоко и твой скот не будет знать болезней», — Артём процитировал дедушку и усмехнулся. — Странный выбор, правда?

— В твоём амулете — перо утаргалжина?

Юноша кивнул. Обхватил амулет рукой, будто боялся, что Сол его украдёт.

— Тебе дедушка подарил?

— Да. Поэтому и пропал. Если б оставил себе перо, то утаргалжин помог бы ему.

— Не вини себя.