— Почему?

— Там, где оказался твой дедушка, ничто и никто не поможет. Даже сильнейшие духи. Даже утаргалжин не выведет его. Там вечный мрак и вечное одиночество. Там заканчивается всё, что когда-либо начиналось. — Сол говорила это с явным волнением.

— Что это значит? — вскочил Артём. — Ты что-то знаешь?

Девушка неспешно встала.

— Ты знаешь, что случилось с дедушкой?

Солонго опустила взгляд. Сидела возле Артёма — слабая, беззащитная.

— Говори же! — юноша схватил её за плечо.

— Никто не должен туда ходить. Никогда!

— О чём ты?! — Артём дёрнул её за руку, но Солонго вывернулась. Отскочила на несколько шагов и бросилась вниз, по камням.

— Сол! — юноша подбежал к обрыву, но уже не увидел её. Только пыль ещё держалась над осыпью, где она пронеслась. Солонго укрылась в березняке.

Артём отругал себя за порывистость, за то, что сделал девушке больно. Решил обязательно переговорить с ней в лагере, но, вернувшись к озеру, узнал, что Солонго с отцом ушли на разведку.

— Джамбул поставил силки, — объяснила мама. — Показал их Серёже, а сам ушёл. Взял ружьё, значит, будет охотиться. Сказал, что нужно хорошенько осмотреться, понять, куда идти дальше.

— Если Корчагин скрыл последнюю примету, — добавил Сергей Николаевич, — значит, мы сами найдём её.

— То есть Джамбул найдёт, — поправила его Марина Викторовна.

— Мы тут тоже не сидим сложа руки!

Артём погрустнел. Подумал, что больше не увидит Солонго, что спугнул её своим поведением, и она уговорила отца сбежать назад, в Тунку, а их бросить тут. Впрочем, он переживал не из-за того, что родители останутся без помощников, а потому что хотел поговорить с девушкой.

— И когда они вернутся? — спросил Артём.

— Не раньше завтрашнего вечера. Может, и позже. Им предстоит облазить немало сопок.

— Понятно…

В последующие часы Сергей Николаевич одного за другим принёс трёх зайцев, угодивших в силки. Показывал их с таким ликованием, будто всё сделал самостоятельно, голыми руками. Приплясывал, осматривая худенькие тушки. Увлёкся этой игрой и начал изображать племенной танец. Смеясь, делал вид, будто кусает пазанки[43], жадно грызёт их, отрывая клоки шерсти. Затем упал на колени, вознёс хвалу духам, охранявшим озеро Корчагина, пообещал в благодарность отдать им косточки:

— Вот только хорошо обглодаю их и сразу отдам.

Марина Викторовна и Артём следили за этим представлением без улыбки. Сергей Николаевич, увидев их суровые, уставшие лица, только рассмеялся. Бросил тушки жене:

— Ладно, чего тут, готовь. Нужно подкрепиться. От ягод уже рот сводит.

Джамбул оставил Переваловым топор, но разделать зайца оказалось непросто. Пока родители пытались его освежевать, Артём выпросил у папы дедушкины записи — решил вновь изучить их в надежде найти какую-то подсказку. Профессор сел рядом. Он уже знал записи наизусть, не испытывал к ним никакого интереса, но решил посмотреть, что с ними будет делать юноша.

Ничего нового в записях не встретилось. Ни единого намёка на то, где искать седьмую примету, или объяснения, почему её не было среди рисунков Дёмина. Наконец юноша остановил внимание на листке, где Виктор Каюмович сделал последние, торопливые записи.

«Но золото тут не главное. То, что я нашёл, важнее любого золота. Лишь бы всё удалось, тогда бы оправдались все мои поиски…»

«Венец моей научной карьеры. Без доказательств я в институт не пойду. Меня засмеют. Я бы и сам засмеял любого…»

— Золото тут не главное, — прошептал Артём. — Что это значит? Какой-то намёк? Загадка? Шарада?

Запись на обороте, почти неразборчивая: «Ни в коем случае не идите по моим следам! Это опаснее, чем я думал. Не ищите меня».

— Опаснее, чем я думал…

И больше ничего. Только витиеватые узоры по краям — будто дедушка хотел что-то нарисовать, но не успел.

— Да уж… — мотнул головой юноша. Понимал, что далёк от разгадки.

Послание Марине Викторовне было написано поверх таблицы с подробным планом дневного рациона экспедиции, координат, названий местности и геологических пород. Артём прочитал это несколько раз, но так и не придумал, в чём тут может быть подвох. Координаты папа проверил ещё в Кырене — они указывали разные точки на маршруте, который не выходил за рамки гришавинской карты. Юноша предположил, что их нужно как-то разделить или перемножить. Палочкой на земле выписал цифры координат. Вычёркивал одинаковые цифры, потом наоборот — выносил их отдельно. Складывал, делил, умножал. Делал всё, что в школе помогало решать логические и математические задачки, но оставался ни с чем. Получил ещё с десяток самых разных