геологическое открытие? Для чего мы сюда тащились?!

Экспедиция действительно зашла в тупик. Последняя примета была найдена, но никаких следов человека поблизости не обнаружилось. Только дикая тайга, только заросшие стлаником сопки и поднимавшаяся над озером скальная круча.

— Неужели это всё — какая-то ошибка? Предсмертная шутка твоего отца, ради смеха отправившего нас в самые дебри Восточного Саяна? — Сергей Николаевич бросил гладкий камешек в озеро. Тот, подпрыгнув по воде три раза, звонко булькнул и ушёл на хорошо просматривавшееся дно. — Ради расчудесного вида, будь он проклят!

На это ему никто не мог ответить.

— Значит, егерь был прав? — хмурился профессор, разглядывая бурую кашицу, которою ему на берёсте передала Марина Викторовна. Завтрак выглядел не очень аппетитно. — Должна быть ещё одна примета.

— Получается, что так, — кивнул Артём, пробуя на вкус получившееся варево. — Ну и гадость…

— Что есть, — вздохнула мама.

— Первый рисунок — подсказка о том, как читать приметы. И ещё пять рисунков, то есть пять примет вместо шести, — вновь и вновь повторял Сергей Николаевич. Он спокойно ел кашу, даже не приглядываясь, из чего она была приготовлена. — А может, ты неправильно нарисовала это озеро?

— Ты о чём? — Марина Викторовна последовала примеру мужа, только старалась заглатывать кашу сразу большими комочками.

— Ну, может, там было что-то подписано. Или какая-нибудь стрелочка была. Мол, дальше идите туда.

— Не было там ничего, — Артём не хотел есть руками и пытался подцепить липкую кашу двумя палочками. У него ничего не получалось.

— Может, и было. Просто не заметили, — качнул головой Сергей Николаевич. — Торопились, не разглядели.

— Серёж, ничего там не было. Мы эти рисунки тысячу раз просмотрели ещё в Кырене. Ты сам их фотографировал.

— И от последнего рисунка был оторван клочок, — напомнил Артём.

— Да… — кивнул папа. — Но там вряд ли было что-то важное. Какой-то узор. Или подпись Дёмина.

— Или указание, куда идти дальше.

— Чудесно. Вопрос, кто этот клочок оторвал.

— Думаешь, дедушка?

— Откуда я знаю…

— В этом нет смысла! Зачем дедушке обрывать важное указание? Наверное, рисунок ему сразу таким достался.

— Значит, папа справился и без подписи, если она там вообще была, — вздохнула Марина Викторовна.

— Логично, — согласился Сергей Николаевич. — А может, там вся суть была в бумаге?

— Это как?

— А вот так. Нужно было просветить её на солнце или подогреть над огнём, и проступили бы какие-нибудь символы?

— Ну да, — усмехнулся Тюрин. — Ещё скажи, Дёмин водные знаки там оставил и продумал две степени защиты.

— И всё-таки я бы предпочёл держать в руках оригиналы, а не копии, тем более нарисованные на скорую руку.

— Все вопросы — к нашему повару, — Тюрин посмотрел на сидевшую в отдалении Солонго. Девушка о чём-то говорила с Джамбулом.

— До сих пор не могу понять, зачем она сожгла рисунки.

— Пап, она же сказала.

— Что?

— Не хотела, чтобы они достались Нагибиным.

— Ну да, да. Не хотела, чтобы они нашли великую тайну Корчагина, которого она так любила. — Сергей Николаевич усмехнулся. — А что это вообще такое? — Он только сейчас обратил внимание, что ест не совсем привычную кашу.

Завтрак готовила Солонго. Для этого ушла в лес. Кроме привычных грибов и ягод, решила собрать что-то более питательное. Первым делом всё же набрала голубики и смородины. Нашла морошку — ягоду, похожую на малину с разбухшими косточками. Она была ещё красноватой, но девушка смело добавила её в берёстовый котелок.

В глубине леса нашлись моховики. Грибной суп с печёным корневищем рогоза Солонго отложила на ужин. На обед напотрошила берёзовую заболонь, собрала древесных личинок — сразу обрезала с них тёмные головы и попки. Нарвала щавеля и черемши. Можно было добавить муравьиные яйца или самих муравьёв, но поблизости не встретилось ни одного муравейника.