— Не бери оружие, если не готов однажды им воспользоваться, — прошептал Артём.

— Именно так. Это тебя дедушка научил?

— Нет, папа.

Фёдор Кузьмич ничего не ответил. Подмигнул и как-то просто, не пошевелив ни руками, ни ногами, выслал коня вперёд. Тот затрусил чуть быстрее, нагоняя голову экспедиции.

Обходной горный путь оказался несложным, и Сергей Николаевич уже не сомневался в правильности своего выбора. Речка в эту пору была иссушена до половины уровня, и кони легко шли по сухому бечёвнику[11].

Среди гнили старого ветроповала встречались кустики цветущего ревеня: большие лопуховые листья казались оборками пышного платья, над которым вздымался высокий напудренный парик из крохотных светло-жёлтых кудряшек.

Погода оставалась ясной, только облаков прибавилось. Они лежали плотными валиками, будто волоки после гигантской ватной косьбы.

С восточных скал за тонкой вереницей всадников наблюдал курганник. Издалека хищная птица напоминала суслика, вставшего навытяжку, с чёрным раздутым плащом на спине. Если бы не чернота этого плаща, курганника можно было бы перепутать с каменным выступом или даже каменной грудой — обо[12].

Экспедиция теперь шла по узкой долине, между вылинявших, словно старое сукно, горных откосов.

— Там! — крикнул Баир.

Сергей Николаевич, подстегнув лошадь, нагнал погонщика. Увидел впереди каменистое побережье озера Ишхэн-Ехе-Нур.

— Правее. Вон, возле останца, видите?

Присмотревшись, Сергей Николаевич различил жёлтое пятно.

— Палатка!

— Да, палатка, — кивнул Баир.

— Кого это занесло в такую глушь?..

Встреча с охотниками или другими путешественниками была не страшна экспедиции, поэтому Сергей Николаевич поторопился вперёд.

Подъезжая к останцу, он уже видел оборудованный лагерь: костровище с разбросанными котелками, два распиленных и успевших затрухлявиться сухостоя. Людей поблизости не было, да и весь лагерь выглядел брошенным. Тент палатки провис на дугах, вход в тамбур вовсе хлопал незакреплёнными полами.

Минутами позже Сергей Николаевич уже мчался назад. Мелькнувшее подозрение полностью себя оправдало. Лагерь давно пустовал. И принадлежал не кому-то, а старику Корчагину. Нашивка на подгнившем рюкзаке не оставляла сомнений: «д.г.-м.н. В. К. Корчагин».

Находка удивила и насторожила. Члены экспедиции обступили лагерь Корчагина. Сергей Николаевич запретил кому-либо подходить ближе, хотел всё осмотреть самостоятельно. Только Марина Викторовна пренебрегла его распоряжением. Подошла к костровищу, но дальше идти не решалась. В глазах у неё блестели слёзы. Она свыклась с гибелью отца, а всё это путешествие, хоть и было непосредственно связано с его именем, казалось ей чем-то далёким, больше необходимым мужу — для его очерков в газете. Теперь же тесно переплетённые обида, отчаяние и чувство собственной беспомощности поднялись в ней с новой силой.

Палатка и весь лагерь простояли здесь с прошлого года. Свежих следов, кроме звериных, поблизости не было. Сергей Николаевич подумал, что тут и окончился последний поход Корчагина, что поблизости они непременно найдут его истлевшее тело.

«Старик поставил палатку. Отошёл от неё. Встретил медведя. Не успел выстрелить, или выстрелил, но этим только раззадорил хищника, и в итоге погиб в его лапах. Поэтому и тела нет, — размышлял Сергей Николаевич. Версия казалась правдоподобной. — Во второй раз за золотом он отправился один, без проводника, значит, и помочь было некому. Ещё он мог утонуть в озере. День был жаркий. Решил искупаться, а вода тут ледяная, вот сердце и не выдержало. Допустим, что так… Или поднялся на скалу, чтобы увидеть дальнейший путь, оступился и разбился на камнях. Нет, глупо. Он уже ходил здесь, значит… А что, если эту стоянку он сделал ещё в первый раз, когда был с проводником? Вряд ли. Что же, он дальше без палатки шёл?»

Сергей Николаевич обошёл лагерь и замер. Все придуманные им версии разом осыпались в труху.

— Мда… — протянул он.

Тент палатки был вскрыт. Широкий, размашистый разрез. «Что бы это могло значить?»

— Что там? — тихо спросила Марина Викторовна.

— Подожди. Только ближе не подходи. Я сейчас.