изгнил, сровнялся и почти не мешал лошадям.

Гарь постепенно сменилась голым изволоком. По мягкому, едва ощутимому склону кони зашагали ещё увереннее.

Стрекотали кузнечики. Небо обмело сухими раскрошенными облаками. Жар усиливался, становился широким, глухим.

Впереди уже показалась синева озера Бурсугай-Нур, когда Марина Викторовна наконец увидела Артёма. Тот рысью нагонял хвост экспедиции.

— Где тебя носит?! — крикнула она, когда сын поравнялся с ней. — Что случилось? — Мама сразу заметила его обеспокоенный взгляд.

— Тихо. Нужно всё рассказать папе.

— Да что случилось?

— Не сейчас.

Дальше Артём ехал спокойнее, опасаясь привлечь внимание. Мама последовала за ним.

Сергей Николаевич, Баир, Фёдор Кузьмич и Джамбул успели уехать далеко вперёд. Спешились и, разложив карту на камне, обсуждали дальнейший путь.

Маршрут Гришавина предполагал поворот в самом начале урочища Тухэрэн, уводил вверх по реке Хаката к горному озеру Ишхэн-Ехе-Нур. Там нужно было спуститься по реке Дэдэ-Ишхэ, из этого озера вытекавшей. Джамбул уверял, что делать такой крюк нет никакого смысла, советовал сократить путь, отправившись напрямик, вдоль озера Хара-Нур:

— Озеро по этой же долине тянется. Зачем в горы сворачивать? В половодье по нему сложно ходить, но в такую жару там мелко и лошадям по берегу идти будет проще. Ты что скажешь? — монгол посмотрел на погонщика.

Баир пожал плечами, признал, что особой разницы не видит:

— Так и так пройдём. Сразу не скажешь, где сейчас сложнее.

Фёдор Кузьмич поддержал Джамбула. Но Сергей Николаевич хотел непременно идти по карте Гришавина, считал, что экспедиция и без того сократила большую часть пути, который следовало начинать по следам Дёмина, от Китойских гольцов. Спор затягивался. Сергей Николаевич ещё раз выслушал всех проводников, но мнения своего не изменил и распорядился готовиться к повороту на северо-восток.

Проводники уже расселись по коням, когда их нагнали Артём и Марина Викторовна. Мама взглядом показала Сергею Николаевичу, что нужно поговорить наедине.

Наконец юноша мог рассказать всё, что его томило в последние дни. Торопясь и сбиваясь, он поведал папе о том, как ночью подслушал странный разговор возле дедушкиного дома, как увидел Джамбула и участкового. Как Солонго пыталась убить его, напугав лошадь. Как он стал подглядывать за юной монголкой. Как вернулся назад, по другому берегу реки. Как поднялся на возвышенность, а там увидел, что по их следу едут три всадника:

— За нами следят! Все с ружьями. Все как один в зелёных куртках! А девчонка, конечно, доносит им. Слушает, что мы говорим, а потом едет назад, передаёт наши планы. Она тут как посыльный. Я ведь по её следу пошёл — она точно к тем всадникам направлялась. Это люди Джамбула, и он с ними через дочь общается!

Сергей Николаевич, закурив, молча слушал сына.

— Что же ты сразу не сказал? Почему один поехал? — воскликнула Марина Викторовна. — А если бы опять с коня упал? Где тебя потом искать?!

Артём только в раздражении махнул рукой. Мамина забота сейчас казалась ему особенно неуместной.

— И правда, почему ты раньше не сказал? — наконец спросил папа.

— Ты бы мне не поверил. Я… хотел подождать. Найти что-то более… существенное.

— Существенное? Ну да…

Сергей Николаевич хмурился, и Артём был уверен, что папа уже думает, как наказать монгола, как устроить засаду и встретить преследователей выстрелами из ружей. Ждал, что он сейчас похвалит его за смелость и сообразительность. Вместо этого Сергей Николаевич промолвил:

— Так. Теперь ты ни на шаг не отходишь от Кузьмича. Больше никаких отлучек от экспедиции.

— Но пап…

— Это не обсуждается. Не знаю, что ты себе напридумывал, но мама права. Если ты пропадёшь, всё наше дело окажется под ударом. Понимаешь? Вместо того чтобы продолжать экспедицию, мы будем тебя искать. А если ты покалечишься, то придётся вообще всё отменять, вывозить тебя назад, к Шаснуру.

— Но девчонка…

— Её зовут Солонго. И она с детства в седле. Если Джамбул отпускает её кататься по округе, значит, доверяет ей. А я тебе не доверяю.

— Да я не об этом, она ведь…

— Тихо! Никаких больше фантазий…

— Я же видел…

— Ничего ты не видел! Кто-то шатался во дворе, хорошо. Сам ведь сказал, что толком не разглядел их, что говорили они по-бурятски. Ты был напуган, увидев погром в доме. Потом заметил каких-то пьянчуг и нафантазировал себе…