Всяких. Разных. Простых — одноцветных. И огромной — минимум на сотню разных цветов и больше двух метров в длину, изображавшую дерево с разными плодами.

— Это «родовое дерево» — Николас, в очередной раз проследил за тем, куда смотрят мои глаза. — Каждый плод — члены нашего семейства.

Я посчитал — Одиннадцать детей!

Семь мальчиков и четыре девочки.

— Вы, наверное, хотите принять душ, с дороги? — Марисса протянула мне пушистое полотенце, ярко-желтого, цыплячьего цвета, безо всякого рисунка и подвела к дверям, с которых на меня смотрел хитрый ангелок, поливающий себя из душа. — Вещи можно оставить здесь…

— У меня там — сменка. — Признался я, подхватил свой рюкзак и скрылся за дверью.

Ванная комната, выложенная кафелем и залитая ярким светом, таким ярким, что резал глаза, привела мою мыслительную машину в тупик.

Здоровенное джакузи, мирно соседствовало с душевой кабиной, стиральная машинка, судя по размеру иллюминатора — килограмм на десять — пятнадцать белья, так же мирно соседствовала с волнообразной поверхностью стиральной доски.

Блеск и красота деревенской жизни, во всей красе.

Раздевшись, проскользнул в душевую кабину.

Подумал и вылез из нее, рассмотрев пяток разных насадок, торчащих со всех сторон — не понятно, с какой стороны на тебя польётся. И, ладно если холодная, а ну, как кипяток?! Вволю поэкспериментировав и слегка залив водой пол, со спокойной душой вернулся в душевую кабину.

Вода лилась, откуда надо, какой надо — температуры, а значит — жизнь налаживается.

Осталось только поговорить с хозяевами и убраться отсюда, подальше!

Выбравшись из кабинки, глянул на себя в зеркало и улыбнулся.

Щелкнув свое отражение по носу, вытерся и натянув чистое белье вышел за дверь.

Я сказал — жизнь налаживается?

Опять, поторопился, блин!

Говорят, что параноики живут дольше.

Это — правда.

Говорят, что склероз нельзя вылечить.

Зато — каждый день свежие новости.

Говорят, правда, всегда одна.

Зато, каждый пьяный, сам себе истина.

Говорят, дети — подобие их родителей.

Это — враньё!

Николас, долил в чашку свежего чая и покачал головой.

— Прости, Эрик, что мы, так… — Марисса, подперев рукой подбородок уставилась в окно, за которым сквозь листву деревьев, виднелась здоровенная луна. — Сам, посуди — свалился — как снег на голову. Наговорил, чего попало. Ты, в следующий раз, ври да не завирайся! Или, если врешь… То, не пугай, людей!

Ну, что тут скажешь — во всем права женщина!

Не зря, даже супруг признает её главенство, а деревня — за свою Мариссу — может и порвать, нечаянно.

Моё вранье, по поводу базы, имело один положительный факт — проснулось любопытство!

Потому и дали мне помыться и расслабиться, чтобы чуть позже, навалиться с расспросами.

— Ну, о базе все понятно… — Николас сыто цыкнул зубом и, покраснев, извинился.

— Какое, там, понятно! — Всплеснула руками Марисса. — Еще не понятнее стало! Эрик, попытайтесь вспомнить… Сейчас, любая мелочь может оказаться важной!

Интерес к базе, у супругов Орли, был не шуточный — за последние два месяца, до базы никто не смог добраться.

Ходили кругами, выходили на обратную сторону, но на саму базу — как на заколдованное место — прохода не было!

Началось все, по словам Николаса, уже после смены жителей, базы.

Дважды, после переезда, над территорией базы, вспыхивали разноцветные огни. Несколько раз — земля не на шутку дрожала.