— Не откажусь. — Улыбнулся я и на лицах «олухов» появились улыбки. — Только, отправлю своим весточку, о добрых людях…

Улыбки сдуло ветром.

— Вы — не один? — На лице Мариссы, худощавой и черноволосой, отобразилась вечная борьба добра и зла, простите — жадности и трусости. — Вы… Из… Испании?

— О, нет! — Улыбнулся я, понимая, что сейчас то и начнется самое интересное. — Мы являемся первой, научно-исследовательской экспедицией под покровительством двух основных духовных братств — «Ходящих» и «Хранящих». Некоторое время назад, на базе расформированной базы, в Пиренеях…

Я сделал многозначительную паузу, наслаждаясь собственной фантазией.

— Был собран отряд, в количестве более полусотни человек. Нам было предложено…

— Подождите! — Марисса подняла руку, останавливая мой словесный поток. — Может быть, вы расскажете это в тепле?!

— Хотелось бы… — Пожал я плечами.

— Тогда, милости прошу! — Марисса бросила в сторону «олухов» быстрый взгляд и они расступились, уступая нам дорогу, одновременно формируя две колонны, чтобы я не сбежал.

Паранойя цвела и благоухала.

Достав из нагрудного кармана пульт управления робой, сделал вид, что набираю код, демонстративно нажимая на все клавиши.

— Новая разработка? — Поинтересовался идущий слева от меня верзила, с голубыми глазами. — Не встречал, еще, таких…

— Да, — небрежно отмахнулся я. — Выменяли у Экзотов, чтобы связь не терять.

В глазах верзилы промелькнуло такой уважение, что мне стало стыдно за свой обман.

Увы, своя рубашка — ближе к телу.

Убрав пульт обратно в карман, повернулся к Мариссе.

— Марисса, Вы сказали инглезы? Вы в этом точно уверены? — Поинтересовался я, заговорщицки понизив голос. — Мы считаем, что британские острова, могли непоправимо пострадать…

— Они, они это… — Марисса поправила тяжелую кобуру с револьвером, на поясе. — И документы, и жратва, и вещи — все от них! И кожа — серая, как цемент… Жесткие…

При слове «жесткие», стало как то не по себе.

Ели они их, что — ли?!

За разговорами, оказались за забором, в поселении.

Ворота, в два бревна толщиной, с шумом захлопнулись за моей спиной, отрезая пути к отступлению.

Теперь — только вперед!

Поселение, выросшее явно на месте зажиточной деревушки, с асфальтированными улочками, яркими домиками, среди которых встречались даже двух-трех этажные, встретило нас настороженной тишиной.

Марисса, сразу как зашла, подняла над головой обе руки и сложила их крестом, давая кому-то сигнал.

«Олухи», очень быстро рассосались по улочкам, коих был целый десяток, оставив рядом со мной и Мариссой, уже знакомого мне голубоглазого здоровяка и молоденького парнишку, лет семнадцати, не больше.

— Это мой муж, Николас и младший сын — Жан-Пьер. — Представила мужчин, Марисса. — Пойдемте в дом. В ногах правды нет. Ее вообще, нигде нет…

Двух этажный домик семьи Мариссы, оказался в самом центре поселка, притаившись за высокими деревьями. Во дворе оказался добротно сделанный колодец, несколько сараев, разной степени дырявости и… Ветряк, бодро вращающий свои лопасти, от легонького ветерка.

— Проходите, Эрик. — Марисса отперла красивую, зеленую дверь, украшенную резьбой — гоняющимися друг за другом, маленькими рыбками, выпрыгивающими из воды.

— Это старшенький вырезал! — Подмигнул мне Николас, увидев, как я изучаю резьбу. — Весь в мать!

Марисса довольно покраснела.

За дверью, выходящей сразу в комнаты, без всяких коридоров и прихожих, начиналась маленькая сказка.

Обычный, деревенский дом.

Впрочем, я лукавлю — далеко не обычный, деревенский дом.

Легкая мебель, на первый взгляд совершенно не прочная. Огромная печь, покрытая голубыми и розовыми изразцами, с здоровенным жерлом заслонки, легкие шторы на окнах и, везде, на стенах, мебели, подоконниках — чудные узоры. Словно у мастера зачесались руки и он, принялся за дело ровно на том месте, где сидел.

Кроме обилия резьбы, в глаза бросалось обилие вышивок.