нежелание двигаться дальше.

– Со мной опасно, – Яр придвинулся чуть ближе, не разрывая при этом зрительный контакт. Она задавала те вопросы, которые интересовали ее по- настоящему и ответов тоже хотела честных, а смотря ей в глаза, врать становилось сложнее во стократ.

– Ты пытаешься ее уберечь? От чего? Ведь она даже не подозревает, к каким методам ты прибегаешь? Что Ярослав Анатольевич Самарский не так свят, как это было во время букетов и балконов?

– Не подозревает, надеюсь.

– И для нее ты сейчас…

– Занимаюсь новым проектом в Париже.

– Ясно, – Саша отвела взгляд, вдруг заинтересовавшись узором на покрывале. Ей снова стало стыдно. За себя, за то, что она-то об этой Снеже знает, и это не может заставить ее хоть раз сказать Яру нет. Он… Это другое дело, его психология для нее навек останется загадкой, но представляя себя на месте Снежи, Саша прекрасно понимала, какое может сложиться мнение о ней. О боже, какая дурость, думать о мнении девушки человека, с которым ты уже столько времени чередуешь ненависть с любовью. – И сколько у тебя уже было таких… проектов, за шесть лет?

Снова почему-то в памяти всплыли слова Димы, что у Яра может быть куча таких, как она. В это не так-то сложно поверить.

Несносный Самарский усмехнулся:

– Один. Долгострой… – поднявшая скептический взгляд Саша вместо ответа получила только поцелуй. Но если Яр надеялся таким образом заставить ее забыть, о чем они говорили, прогадал.

– Ты обещал честный ответ, Слава, – так его обычно называла Глаша, Дима, наверняка и Снежа.

– Мы расстались, Саша. Может, потому что я не спешу предлагать замуж. Может, потому что не только ты не доверяешь мне, когда я об этом прошу. Может, из-за еще сотни причин. Но сейчас Снежа для меня друг. И будет другом всегда. Если хочешь знать, ей я не изменял, – Саша собиралась возразить, что он снова врет, но Яр приложил палец к девичьим губам, заставляя оставить мнение при себе. – Даже с тобой. Тогда мы уже расстались. Легко расставаться и сходиться по телефону, этим можно заниматься по сто раз в день. Только это утомляет. И ее, и меня. Инициатор – обычно она. И мириться тоже первая звонит Снежа. И это бесит ее еще больше, потому что это значит, что отношения нужны только ей. Такие как есть, они не нужны никому. А другие у нас не получаются.

Думала ли когда-то Саша, что услышит столько правды о нем от него же? Никогда. Личное. Как когда-то у рояля, он снова давал дотронуться до того, что было глубоко личным.

– Но ты ведь скоро снова вернешься в Киев, и все вернется на круги своя. До следующих застроек.

– Думаешь, вернется? Нет. Я не могу больше мучить ее.

– А меня? – все так же разглаживающая несуществующие складки на покрывале, Саша вдруг подняла взгляд на собеседника.

– Это еще один вопрос? Сейчас моя очередь вообще-то… – он пытался отшутиться.

– Просто ответь, – Саша накрыла его ладонь своей, умоляя хоть сейчас не увиливать. Может завтра или послезавтра она уже будет свободна. Завтра или послезавтра он будет ненавидеть ее, перебирая в голове сотни нелицеприятных эпитетов, за то, что она так долго обманывала, изворачивалась и притворялась. Но ведь он не узнает, что врала не всегда. И что поражалась своей глупости, делая выбор между реальной свободой и какими-то своими странными, извращенными представлениями о чувствах к нему.

– Я ведь уже говорил, что многое изменилось. Что речь идет уже не просто о твоем отце и нашем тендере. Все намного сложнее. Если раньше я мог бы отпустить тебя. Сейчас я этого не сделаю, Саша. Даже есть тендер будет сдан.

– Ты собираешься получить от папы все, на что хватит его отцовских чувств?

– Я собираюсь вернуть ему дочь, а не ее останки, – взгляд мужчины снова стал жестким. Кажется, минуты вхождения во внутренние круги его мира позади.

Конечно, всего он Саше не рассказал. Не сделал бы этого ни сейчас, ни через сто лет, если удастся избежать ее участие в том, что предстоит. Но ее «высокое» мнение о нем заставляло злиться. На нее, на себя, на жизнь, которую им устроили известные ему люди.

– Моя очередь. Вы ведь встречались со Светличным?

Чуть посомневавшись, Саша кивнула. Официально – нет, но ведь, как оказалось в этом доме, все условности, а проведенное вместе с Геной время легко можно назвать встречаниями в том смысле, который имеет в виду Самарский.

– Почему тогда вы не… – Яр попытался изобразить мимикой подразумеваемый процесс.

– О боже! – сначала Саша смотрела на кривляющегося Самарского, не до конца понимая, что происходит с его лицом, а когда поняла, почувствовала, как загораются уши. – Самарский, неужели тебе больше не о чем спросить? Ты вечно лезешь туда, куда тебя я приглашу в последнюю очередь!

– Сегодня, малышка, выбора у тебя нет. Я спрашиваю – ты отвечаешь. Все просто. Права вето у тебя нет, к твоему сожалению.

Смиряясь с тем, что отвечать придется, Саша попыталась мысленно приказать щекам не пылать.

– Почему мы не что? Почему мы не переспали? Я не хотела. Не было желания. Все просто.